Основные опросы:

1. Православная семья как основной структурный элемент хуторского сообщества (социума), её воспитательная составляющая.

2. Окружающие факторы, способные оказывать влияние на семейные устои:

а) церковь и церковно-приходское училище при ней;

б) старшие в семье: - дед (глава семьи), отец, бабушка с матерью и прочие домочадцы; соседи и родственники и просто старшие.

в) управленческие хуторские структуры - атаман и хуторское правление;

г) мнение хуторского сообщества и его конкретные выразители - старики, как толкователи казачьих обычаев и норм поведения для всех представителей хуторской общины;

3. Сам объект воспитания - казак - подросток, его возможные устремления и возможные способы их реализации. Чего мог достичь простой казак, служа Вере, Царю и Отечеству.

4. Актуальность данной темы. Заключение и выводы.

Хутор в Войске Донском являлся основной территориально - структурной единицей. Насчитывал он, как правило, от ста до трёхсот дворов. Проживало в нём до одной тысячи живых душ. Состав населения был примерно следующим:

1. Дети до 12 лет.

2. Подростки - выпускники церковно-приходской школы (12-14 лет).

3. Казаки - «неуки» (14 - 19 лет).

4. Казаки, проходящие службу в сотне (20-24 летние). -

5. Служилые казаки всех трёх очередей (24 - 49 летние ).

6. Пожилые казаки, отцы семейств (50-60 летние)

7. Старики (60 лет и старше)

8. Бабы - женщины замужние и незамужние (вдовы и прочие).

9. Иногородние (пришлые), не казаки - ремесленники, купцы и прочие.

10. Духовенство в лице священника и его семьи.

11. Офицеры, учителя и их семьи.

К началу 20 века уже во многих хуторах Войска Донского была церковь и церковно - приходское училище при ней, две три лавки (обязательно хлебная и скобяная), мельница (ветряк или водяная) и кузня, редко - общественная баня. А в хуторах, расположенных на проезжих дорогах, в начале 20 века, стали появляться и первые телеграфно - почтовые отделения. Было и здание хуторского правления, как правило, вместительное и светлое. В нем могла временно, а иногда и постоянно размещаться и школа, так как церковные училища, открывавшиеся в хуторах, зачастую не имели своих помещений. А занятия организовывались то на дому у священника, то в съёмном курене, а то и в караулке при церкви. В разных хуторах этот вопрос решался по - своему, где - то с умом и душой, а где - то и не очень.

На хуторских кругах избиралось как хуторское правление, так и школьный попечительский совет (при одном классном училище был один попечитель). Офицеры, проживающие в хуторах, в хуторское правило, не входили (считалось не по чину) попечителями соглашались. Именно они зачастую и выступали ходатаями перед станичными и окружными властями о финансировании и обустройстве церквей, а при них училищ, да и сами не скупились на пожертвования.

Приходской священник считался центральной фигурой в хуторе. В хуторское правление он не входил, но его авторитет был, как правило, высок, так как воспринимался он хуторским обществом как лицо духовное и никому в хуторе не подведомственное. Но надо сказать, что духовенство, особенно приходское, не чуралось и забот земных. Порою священник выступал последней инстанцией при решении спорных, но насущных вопросов по устройству самых разных хуторских дел. Это объяснялось тем, что церковь была в центре православной общины хутора. Без благословения настоятеля прихода даже атаман не мог принять то или иное важное решение, затрагивающее прямо или косвенно большинство жителей данного поселения, бывшими одновременно и прихожанами местной церкви. Сама жизнь заставляла действовать сообща и это давала свой результат. К священнику были, как правило, вхожи и все хуторские офицеры и с этим тоже приходилось считаться, ведь они имели прямой выход на станичного атамана. Офицеры были верхушкой хуторского общества. Связующим же звеном всех социальных слоев хуторского сообщества было единоверие, а конкретно хуторская церковь и её настоятель. Примерно таковым было хуторское сообщество в начале двадцатого века.

Священник был, одновременно, и заведующим хуторским приходским училищем, где весь учебно -воспитательный процесс был соотнесён с православным учением и никоим образом не противоречил ему даже в мелочах. Основным предметом все годы обучения в училище в начале двадцатого века был учебный предмет - «Закон Божий», а потом всё остальное. Занятия в школе начинались с молитвы и заканчивались ей же. Преподавал у мальчиков сам настоятель прихода. Если же были ученицы, то с ними занималась матушка (обучение девочек из простых казачьих семей было необязательным). Как правило, брали и ещё одного - двух учителей и содержали их за счёт общества, но это в крупных хуторах, с населением более одной тысячи жителей, где учеников было около пятидесяти душ и более. Училища в то время были одно классными, или двуклассными.

На обучение определялись дети 8-9 лет. Обучались они в церковно-приходских училищах в течение трёх - четырёх лет. В одно классном учились три года, в двуклассном училище четыре. В первом работало, как правило, два учителя, во втором три - четыре. В полном училище избирался уже попечительский совет - не менее трёх человек. Изучали - старославянский церковный язык, русский язык, чистописание, арифметику, рисунок. В двухклассной школе, на четвёртом году обучения, добавлялась география и естественная история (природоведение). Обязательным было как хоровое церковное пение, так и гимнастика. Отстающие оставлялись на осеннюю пересдачу или на второй год обучения в том же классе, и это считалось законом.

Учебный год был построен щадящим для детей, т. е. учитывался их возраст. Так, вакаций (каникул) было двое: на Рождество - минимум две недели и летние до четырёх месяцев. Не учились и по крупным церковным праздникам, но как праздники, так и каникулы не освобождали учащихся от пения в церковном хоре. Церковно - приходскую школу (училище) дети обычно заканчивали к 12 годам. С этого времени подросток в казачьей семье считался полноправным работником. Наиболее талантливых детей учили дальше, или сама семья, или с помощью хуторского сообщества. Школа всегда работала в тесном взаимодействии с родителями. Подворный обход хутора священником было обычным делом и не только на большие церковные праздники. Обо всех событиях, произошедших в школе, становилось известно дома уже вечером того же дня и следовало внушение или похвала.

Надо сказать, что ещё до поступления в школу ребёнок был вовлечён в хозяйственную деятельность семьи, имеющую воспитательную направленность. В летнюю жару он следил, чтобы у домашних животных, сидящих в загородках, или пасущихся на привязи, была всегда вода. Ребёнок шести-семи лет уже носил узелки с едой для отца или старшего брата к местам лова рыбы (тоням) или на сенокос, если это было не так далеко от хутора. Выполнял он и другие всякие - разные мелкие поручения всех старших его по возрасту домочадцев. И отказаться было нельзя. В те времена, даже совершенно безграмотные родители, понимали, что праздность (пустое время провождение), это - зло, отрицательно влияющее на становление личности человека. А посему всячески задействовали детей, конечно с учётом их возраста.

Уже с десяти - двенадцати лет казачьи дети включались в производственный сельскохозяйственный цикл. Поздней осенью, в межсезонье, когда сады - левады были приведены в порядок, подростки резали талу для плетения корзин, попутно ловя певчих птиц - чижиков и щеглов. В те времена их держала каждая казачья семья, где были дети - такова была традиция. А когда на Дону и его протоках становился первый лёд, подростки глушили щук на мелководье. Начинали косить камыш в плавнях, сбиваясь в ватаги по три - четыре человека. Как правило, обязанности были распределены - одни били и вязали камыш в пучки, другие выносили и складировали в местах удобных для вывозки. Были и повседневные обязанности: зимой 12 - 17 летние казаки управлялись на базу - кормили и поили худобу. Чистили стойла и складировали (буртовали) навоз. Убирали двор от снега, наблюдали за деревьями в саду. Ежедневно пилили и рубили дрова. Носили воду с Дона, прорубая аполонки пешнёй. Долгими зимними вечерами подростки вместе с взрослыми вязали и садили сети, делали вентеря и прочие орудия лова. Вместе с отцами и старшими братьями они выходили на подлёдный лов «зарубливая» сети и вентеря. А в семьях, где отцы или старшие братья были заядлыми охотниками, то и на зимнюю охоту. По весне, как только лёд на Дону расплывался, и на нерест выходила щука (первая из нерестовых рыб), начиналась весенняя путина. Те подростки, у которых в семьях не было старших мужчин, приставали к хуторским рыболовецким артелям, где были родичи - дядьки, двоюродные братья и прочие, а то - рыбалили и сами в ериках и протоках. Рыбы тогда было много - хватало на всех, нужно было только быть порасторопнее и поупорнее, чтобы её взять. Те, у кого не было снастей, помогали бабам пластать и засаливать рыбу в солильнях, принадлежащим купцам - прасолам и богатым казакам. Такой поднаём ни для кого не считался зазорным и за него хорошо платили. В начале июня рыбальство заканчивалось, и наступала небольшая передышка до Троицы, а после неё начинался сенокос. Нужно было заготовлять на зиму сено. И тут подростки оказывались как нельзя кстати: кто повзрослей, тот косил, кто поменьше сушил и сгребал сено. Потом все вместе копнили. Сенокос заканчивался к тому времени, когда в садах созревал урожай фруктов. Его тоже нужно было собрать и переработать. Большую часть - отправить на базар, с меньшей части - варить компоты и варенье. Естественно, сбором и отправкой фруктов на базар, тоже занимались подростки. В начале осени, после уборки осенних сортов груш и яблок, сады - левады нужно было очистить от листвы и подготовить к зимовке. И тут подростки были первыми помощниками. Потом начиналась осенняя путина. И так из года в год. Но всё вышесказанное касалось казаков - подростков, проживающих в дельте Дона. А в хуторах, находящихся на правом и левом берегах Дона, казакам - подросткам приходилось еще, и познавать азы хлеборобского труда. Эта работа продолжалась с ранней весны и до поздней осени. Сначала, лет с двенадцати, подростки были погонышами быков и лошадей во время весеннего и осеннего сева. Отец или старший брат пахал, налегая на рукоятки плуга, а подросток шёл спереди, ведя быков или лошадей по борозде. Надо сказать, что этот труд был весьма утомительным и трудным. После сева была небольшая передышка, которую прерывал сенокос. Заканчивался сенокос, начиналась уборка хлебов, молотьба и закладка урожая в закрома. Небольшая передышка и вновь осенняя пашня и сев озимых. Лет с шестнадцати юноша - казак сам становился за плуг и пахал за взрослого казака. Землеробство, с конца 18 века, стало основным занятием донского казачества в мирное время. Так и проходило взросление. Казак набирался сил и умений в постоянных заботах и трудах в своём хозяйстве и на хуторских общественных работах, и ещё до службы становился хорошим хозяином. А потом была служба, а вместе с ней и окончательное взросление и возмужание. До прохождения службы женить молодых казаков было непринято, более того, просто запрещено. Исключением были два гражданских округа - Таганрогский и Ростовский, где казачьих поселений было мало. Заводил семью казак только после четырёхгодичной службы, годам к двадцати пяти, а то и позже. По этому поводу на нижнем Дону тогда говорилось: «Казак и в тридцать лет парень». Отделять или не отделять женившегося сына решали отец и дед. Самостоятельно он такого решения принять не мог - таков был обычай. Нарушать его воздерживались даже урядники (унтер - офицеры), не то, что рядовые казаки. Если в семье имелся только один женатый сын, то его, как правило, вообще не отделяли и по смерти отца он становился главой семьи и наследовал всё имущество. Дочери же претендовать ни на что в отцовском курене не могли - и это было тогда нормой внутрисемейных взаимоотношений.

Какой же был внутренний порядок в тогдашних семьях? Нужно, во-первых, сказать, что вся деятельность православной семьи начиналась утренней молитвой, и заканчивалась молитвой вечерней. За этим строго следили старики, заставляя и внуков, лет с пяти, молится вместе со всем семейством. От утренней и вечерней молитвы освобождались только больные и маленькие дети. За стол, не перекрестившись на икону, также не садились. Так что в школу приходили уже, как правило, подготовленные дети, порою знающие несколько молитв, но читать они ещё не умели и молитвы распевали в голос. Конечно, это было не всегда так, и в разных семьях православному воспитанию уделялось разное внимание, были семьи весьма «набожные», были и не очень. Но нерадивых родителей, не почитающих слово Господнее, всегда можно было поправить при исповеди и в отдельной беседе, неподдающихся (встречалось очень редко) воспитывали через хуторское правление, да и, в целом, через всё хуторское общество. Так, почитание старших прививалось повседневно ещё с детства, к примеру, замечание, сделанное стариками даже взрослым казакам, не подлежало обсуждению, а только выполнению. На него нужно было отреагировать должным образом и чем быстрее, тем лучше. Нечего говорить, если замечание было сделано подростку, он тут же должен был исправиться и, более того, о своём проступке сообщить родителям. Только так ещё можно было избежать наказания. Иначе дело было худо, если о проступке подростка сообщали семье со стороны. Принцип был простой - «умел плохое дело делать, умей и ответ держать».

Воспитание в казачьей семье основывалось на стародавнем обычае - младшие неукоснительно подчинялись старшим. Это объяснялось тем, что отец для подрастающих сыновей одновременно был и воинским начальником, а дед -старик, считался главой семьи и ему вообще должны были подчиняться все домочадцы. Как правило, распоряжался он и семейной казной, выделяя деньги на то, что считал нужным. Обязанности по воспитанию детей в казачьей семье были несколько разграничены. Лет до десяти детям и внукам внимание уделяли все старшие в семье, а вот попозже мальчики находились под пристальным вниманием старших мужчин, а девочки - женщин. Обязанности их - как по дому, так и по хозяйству - начинали постепенно разделяться. Так, девчат учили доить коров и коз, а мальчики обучались уходу за конём. Девчата убирались в доме, а хлопцы - на базу. Девочки - подростки таскали воду с колодца или Дона, а «парубки» рубили и носили дрова. На сенокосе парни косили и скирдовали, а девушки переворачивали сено - сушили и сгребали. Камыш же били вообще только парни. На толоках (работа всем хутором или родом в помощь кому-либо) тоже парни выполняли различную тяжёлую подсобную работу, а девчата обмазывали да белили стены, иногда месили глину и т. д. Вообще же глину месили лошадьми маленькие казачата лет семи - восьми, заодно обучаясь и управлению конём.

Долгими зимними вечерами старики учили хлопцев - подростков: вязать сети и вентеря, шорному делу, так необходимому коннику, правилам заточки и правки разного инструмента, слесарить и плотничать и прочим делам, необходимым как на службе, так и в хозяйстве. У стариков тогда многому можно было научиться, многое от них перенять, если конечно иметь такое желание. А если таковое у подростка не имелось, то оно - это желание - вбивалось ему старшими, но уже не через голову. Тунеядцев и иждивенцев в те времена не терпела как семья, так и хуторское сообщество. Так что к нерадивым подросткам и юношам могли применяться и меры принудительные. Правом их наложения тогда пользовались многие: атаман и члены хуторского правления, старики, урядники, да и просто служилые казаки, как правило, родичи. Особыми правами относительно воспитания подростка пользовался его крёстный отец. Он мог, при случае, за неблаговидный поступок и выпороть своего крестника и это было в порядке вещей - отец или дед, в таком случае, могли только ещё добавить от себя.

Процесс воспитания у казаков был вплотную связан с повседневной деятельностью и отдельно просто не существовал, и существовать в те времена не мог. При этом похвалу старших было заполучить не просто, а вот внушения словесного или физического - запросто, на это в казачьих семьях не скупились. За особо неблаговидные деяния казачат секли дома плетью, а казаков - «неуков» иногда на сходе, при всём честном народе. Это считалось позором для всей семьи и всего рода. Ещё долго потом при упоминании того или иного юноши, да и взрослого казака, добавляли - «энто тот, которого секли за то - то и то - то». Иногда эти упоминания приклеивались к казаку на всю жизнь, ещё хуже, если переходили к детям. Мнение хуторского сообщества было сильно в те времена и чтобы его в корне изменить казаку, иной раз, и жизни не хватало. В казачьем сообществе, особенно небольшом, к этому всегда относились особенно чутко. Ещё в конце двадцатого века, поживи ты немного в хуторе, - многое узнаешь от старожилов, вплоть до пятого поколения, если конечно придешься ко двору. Нужно сказать при этом, что старики каким - то удивительным образом разгадывали, свой ты (хуторской), или пришлый, чуждый их культуре человек. Хотя многие ещё в то, да уже и в это время, стали стыдиться своего хуторского или станичного происхождения и всячески умалчивали его, если оно, конечно, не дворянское.

За воспитанием детей в казачьих семьях пристально следил священник, настоятель прихода. Перед его зорким оком постоянно находились все православные семьи хутора, в том числе и не казачьего происхождения. Ведь перед Богом все равны и все обязаны вести жизнь православного семьянина, соблюдая заповеди Божьи. Священник часто посещал семьи, требующие повышенного внимания. К ним относились, прежде всего, семьи потерявшие кормильца. Правда, вдовы могли, при случае, и напрямую обращаться за помощью к хуторскому правлению, но чаще делали это через священника, зная, что если походатайствует настоятель, то будет вернее и в просьбе отказать не посмеют.

В свою очередь проигнорировать рекомендации священника, относительно воспитания своих детей, вдовы тоже не могли, чтя Закон Божий. Надо заметить, что данная категория семей была всегда под пристальным вниманием атамана и правления, да и всего хуторского сообщества - им всячески помогали, содействуя, прежде всего, в ведении хозяйства. Заботилось хуторское общество и о детях павших, особенно когда это касалось обучения и дальнейшего устройства их детей. В окружных станицах уже тогда имелись войсковые ремесленные школы, которые готовили для Войска шорников, кузнецов, оружейников, фельдшеров -коновалов и прочих мастеров. Именно туда определяли хуторские и станичные правления сирот на обучение и содержание за казённый счёт. Иначе было нельзя, подрывался весь духовно-нравственный фундамент казачьего социума, его моральные устои, складывающиеся в казачьем обществе веками. Каковы же были требования к подросткам в те времена? Вот некоторые из них:

Когда в помещение, где находились подростки или юноши, входил взрослый служилый казак, они должны были встать и стоя поприветствовать его. И тут же освобождалось лучшее место для старшего мужчины. Курили казаки -«неуки» в присутствии служилых казаков тоже только с их разрешения. При этом попросить табаку у взрослого казака считалось дерзостью. При приветственном рукопожатии подросток, да и молодой казак, первым руку не подавал, это считалось привилегией старшего по возрасту или чину казака. В лавке, если было много покупцов, то молодой казак должен был обождать, пока люди рассеются и ни в коем случае не лезть на переда, чтобы приобрести необходимое. В церкви на молебне молодёжь, как правило, стояла со своими семьями, или же в месте, предназначенном для молодых неженатых казаков и девушек. В любом казачьем хутореособым почётом пользовались старики. Так дед, сидящий на лавке перед домом или в другом месте, мог остановить любого проходившего мимо казака и потребовать отчёта, куда он идёт и за какой надобностью? И тот был обязан отчитаться перед ним и, угостив деда табаком, шёл дальше. но, уже попутно выполняя и какую-нибудь просьбу старика, если таковая имелась. Вообще нужно заметить, что вокруг стариков постоянно крутился кто - то из внуков - подростков, у дедов всегда было можно подработать полушку на медовый пряник или булку с изюмом, выполняя их мелкие поручения, но иной раз можно было заработать и подзатыльник, а то и палки за несообразительность и нерасторопность. Но хлопцы на это не обижались и, как правило, никому не жаловались. Жаловаться в те годы, в казачьих хуторах было не принято - хлопец сам должен был суметь постоять за себя - таков был стародавний обычай.

Когда приходили гости, то казачат за общий стол усаживали редко. Единственным исключением был их день ангела (день рождения), когда в гости приходил крёстный отец и крёстная мать. Но прежде чем получить подарок от крёстных, подросток должен был показать, чего он достиг за прошедший год - прочесть на память молитву или стихотворение, показать связанную им за зиму сеть или ещё чего-нибудь, сделанное его руками. Маленьких трёх - пятилетних казачат брал иногда за общий стол, усаживая к себе на колени, дед - глава семейства. Но подросткам там находилось место очень редко, как правило, их, всех разом, кормила бабка на кухне из общего котла. При этом следила, чтобы старшие внуки не выхватывали у младших жирные куски. За это следовал удар ложкой по лбу или подзатыльник, если же подросток не унимался и продолжал делать своё, то он изгонялся от стола и мог вообще остаться без обеда. За общий стол казак - подросток попадал тогда, когда начинал ворочать в хозяйстве за взрослого. В семьях потерявших кормильцев подростки взрослели раньше остальных своих сверстников. Таковы были некоторые элементы казачьего домостроя.

Озадачимся таким вопросом: - Что же ожидало молодого казака начала XX века в будущем? Конечно, прежде всего, служба в войске. Но это было не всегда так. По закону 1874/75 годов единственных сыновей и единственных кормильцев семьи на службу не брали. И они могли заниматься чем угодно, правда, если достаток семьи позволял. А именно: могли учиться в коммерческих и духовных училищах. И выучившись, идти по торговой и духовной части. Могли обучаться и в ближайшей к хутору или станице гимназии или духовной семинарии, но это всё же встречалось не часто. Надо отметить, что казаков, не отслуживших действительную службу, в те времена не сильно жаловали, даже если причина была весомая. Так засватать девушку за не отслужившего казака было довольно трудно - не каждой свахе это удавалось сразу сделать. Порою приходилось обойти несколько дворов, прежде чем находились согласные. Считалось, что не служат или больные или дюжеть хитрые, т.е. откупленные. А посему шли служить даже те молодые казаки, у которых была льгота. Служба была основным предназначением казачьего сословия в Российской империи. Так что подавляющее большинство казаков служило Отечеству: четыре года в строю (в сотне), и двадцать лет в резерве. Если за спиной у казака была двуклассное училище, то он мог за долгие годы службы дослужиться до чина вахмистра, редко подхорунжего. И только в исключительных случаях до полного офицерского чина (хорунжего), как тогда говорили - выйти в люди. Всё это время казак одновременно вёл и своё хозяйство: пахал и сеял, воспитывал детей, досматривал стариков, но по первому зову обязан был выйти на защиту Отечества от врага, как внешнего, так и внутреннего, грозившего устоям Российской империи. Такова была жизнь воинского сословия, длившаяся веками. За это обязательство перед государством казаки наделялись паевой землёй, которая находилась в пожизненном их пользовании. Сначала казаки Донские, да и отчасти Кубанские имели столько земли, сколько могли обработать собственной семьёй. В девятнадцатом веке, когда на казачьих землях стали расти поместья казачьей старшины, и земельный запас Войска стал уменьшаться, к паеванию стали относиться строже. Количество положенной земли на пай рядовому казачеству стали регламентировать, порождая недовольных. Так, на родившегося в казачьей семье мальчика стали выделять, в разных округах Войска Донского, разное количество земли, а это было уже нарушением стародавних правил и традиций.

На чём же воспитывалась казачья молодёжь, на каких примерах и традициях. Естественно примером для подражания была воинская служба старших мужчин в казачьем роду - дедов, отцов, дядек, старших братьев, крёстных отцов. Служба для казака являлась неотъемлемой частью его жизни, и наглядный пример старших поколений для подростков был очень важен. Ведь сословие было служивым. А так как казаки из одного хутора и из одной станицы в большинстве своем служили в одной сотне или, по крайней мере, в одном дивизионе, то успехи и прочие дела казака становились известны в хуторе. И это являлось наглядным примером для молодёжи - так как одни поступки служивого принимались казачьим обществом, другие осуждались, были и такие о которых долго спорили старики и все эти обсуждения были открытыми, а порой и громогласными. Казак и его семья всегда были на виду у хуторского общества, и именно это заставляло вести себя, не нарушая казачьих традиций и обычаев.

На виду и в почете были роды и семьи, где казаки за четыре года службы в сотне дослуживались до нижних чинов, особенно до чина старшего урядника, что было весьма сложно, особенно в мирное время. Эти казаки составляли элиту хуторского общества, с них брали пример, им подражали, старались по жизни быть похожими на них. Отсюда и старая казачья поговорка - «плох тот казак, кто не мечтает стать атаманом». Именно из среды старших урядников и вахмистров и выбирался хуторской атаман.

Вся, даже мирная жизнь казака соизмерялась со службой. К службе начинали готовить очень рано. Был стародавний обычай: когда мальчик только начинал ходить его сажали на смирного коня, и если он молча хватался за гриву, то считалось, что из него выйдет добрый казак. Лошадь у казака считалась ближе и дороже жены, ещё с детства ребят приучали к лошади. Годам к десяти они свободно управлялись с конём, могли его зануздать и подседлать, поили и при необходимости пасли. Как правило, сначала это была рабочая кобылка, а попозже, годам к 14, и строевой конь отца или старшего брата. К этому времени подростки начинали участвовать в хуторских и станичных скачках, это способствовало выработке духа состязательности и порождало волю к победе. Примерно в это же время старики и крёстные отцы начинали учить подростков владению шашкой. Порою у деда было два - три внука примерно одного возраста, но дедовскую шашку наследовал только один, усвоивший науку владения клинком лучше остальных и это тоже порождало соперничество.

Тяга к холодному оружию у подростков всячески поощрялась взрослыми. Лет с двенадцати, а иногда и раньше, у многих казачат были перочинные ножи, как покупные, так и самодельные. Существовали в те времена даже игры, условно называвшиеся «сыграть в ножичка». Они были самыми разнообразными и с одной стороны развивали ловкость и сноровку, а с другой приучали подростка не бояться крови, ведь у владельца ножа руки зачастую были все изрезаны. Успокаивая подростка, порезавшего в очередной раз руки ножом, старшие говорили: «Ничего, терпи, - шрамы только украшают мужчину». Говорили и другое: «Ежели есть нож, то заточен должен быть как бритва, а не как у бабы тяпка». Поэтому подростки, пользуясь ножом, одновременно учились и правилам заточки холодного оружия. Дело это было долгим и кропотливым, поэтому требовало терпения и усидчивости. Нож подростку нужен был и в повседневности: им чистили и пластали рыбу, резали талу для корзин, выстругивали кнутовища или палки старикам. Он был нужен при изготовлении рыбацких снастей: сетей, вентерей, раколовок и прочей рыбацкой оснастки. Но пустить в дело нож во время драки, как среди подростков, так и среди юношей было нельзя - в казачьем обществе это осуждалось. А ослушников строго наказывали. Свою правоту в те времена казаки отстаивали исключительно кулаками.

Коллективные игры способствовали не только физическому развитию подростка, но побуждали его думать и быстро принимать самостоятельные решения. Играли в основном на выгоне в ожидании хуторского стада. Встретить худобу и догнать её до база - это была повседневная обязанностью подростка.

Весной играли в лапту и городки, зимой во взятие крепости, бегали на коньках наперегонки, спускались с крутых склонов на самодельных санках, летом тоже соревновались, плавали, ныряли и ловили друг друга под водой. Игры были в основном подвижные и на свежем воздухе. Иногда игра переходила в спор, а спор в драку, но на это особого внимание никто не обращал - драка среди подростков тогда была обычным явлением. Но здесь тоже существовали неписаные правила: так, сбитого с ног и лежачего противника уже не трогали, до того момента, когда он не поднимался во весь рост, показывая этим, что он не согласен со своим поражением и готов снова продолжить схватку. Бить разрешалось только «чистым» кулаком, а не железкой, заложенной в кулак (гирькой или свинчаткой). Драка с младшим по возрасту хлопцем не приветствовалась, а вот со старшим - одобрялась. Если дрались один на один, то никто не имел права вмешаться. Часто дрались казаки «неуки» из - за девчат на игрищах, и это было в порядке вещей. Туда подростки допускались лет с четырнадцати, причём старшие хлопцы иногда устраивали и испытания, прежде чем принять в свою компанию.

Лет с пятнадцати подростки начинали участвовать в кулачных боях зимой на масленицу. Обычно кулачки начинались именно с них, постепенно втягивая всё взрослое мужское население хутора. Бились в основном край на край, но иногда и хутор на хутор, особенно когда один из хуторов был населён иногородними, а другой казаками. Сражались до первой крови, лежачих противников не били - такова была традиция.

С 17 - летнего возраста молодой казак - «неук» попадал в приготовительный разряд при хуторском правлении. Там он под руководством урядников и вахмистров в течение двух - трёх лет проходил подготовку к службе. Занятия проводились примерно по следующим дисциплинам:

- пеший и конный строй;

- владение холодным оружием - пикой и шашкой, для кубанцев и терцев ещё и кинжалом;

- джигитовка и рубка;

- плавание с конём (порядок переправы);

- правила несения караула и прочей службы;

- уход за конём, оружием и амуницией;

- знание Закона Божьего;

Занятия начинались молитвой, ей же и оканчивались. Проводились они урядниками по расписанию, составленному хуторским атаманом и правлением и утверждённым станичным атаманом. Составлялось оно исходя из общевойсковых рекомендаций, но могли вноситься и свои, станичные или хуторские изменения, но незначительные. Проходили занятия в присутствии стариков, членов правления, и под надзором вахмистра - помощника хуторского атамана, а то и самого атамана. Тот в любой момент мог проэкзаменовать казака, осмотреть его амуницию - похвалить, а чаще вынести порицание и оно, по традиции, касалось не только самого молодого казака, но и его отца, деда и крёстного отца. Ведь молодой казак подготовительного разряда представлял не только себя самого, а всю свою фамилию, весь свой род, и «упасть лицом в грязь» было крайне нежелательно - разговоров и укоров потом не оберёшься. И большая часть молодёжи старалась не посрамить свой род, особенно если он был урядницкий (унтер - офицерский). Оплошать тут было просто нельзя. Подготовительный разряд оканчивался сначала хуторским, а потом и станичным смотрами. За хорошо подготовленное отделение молодых казаков к службе, урядник мог получить и очередной чин, но это случалось довольно редко.

В 19-20 - летнем возрасте казак призывался на службу, осенью, после окончания сельскохозяйственных работ (на Покрова). Но и потом, в Войске, молодой казак ещё долго находился под пристальным вниманием своего урядника - командира отделения, пока полностью не вникал в службу и начинал исправно её нести.

Ушёл век двадцатый, а вместе с ним канула в лету и патриархальная казачья семья с её домостроем. Наступили новые времена и новые веяния, принесённые в Россию с запада и основанные на постулатах свободного развития личности - совершенно неприемлемых для восточнославянской культуры. И особенно для территорий, населённых потомками казаков донских, кубанских, терских. Но эти постулаты и теории западной цивилизации учёные мужи уже проповедуют с кафедр и трибун, проникают они и в рекомендации по воспитанию российской молодёжи. А нужны ли они нам, с нашей коллективистской славянской ментальностью? Да и если задаться вопросом: - А всё ли устарело в казачьем подходе к воспитанию подрастающего поколения, а именно - воспитание в процессе созидательной трудовой деятельности в коллективе, в повседневном труде в собственной семье? То можно с уверенностью сказать: нет и ещё раз нет! Не может устареть такой метод, ибо он созидателен и позитивен. А для семей фермеров методы казачьего воспитания актуальны и приемлемы и поныне, так как воспитывают у детей чувство хозяина на своей земле. А раз так, то молодые люди, воспитанные в этом духе, в случае чего, будут и отстаивать свою землю вплоть до самопожертвования. Именно это не нравится многим политикам на западе и их агентам влияния в нашей стране. Вот и подбрасываются в наше учёное сообщество различные бредовые идеи типа свободного развития ребёнка Бенджамина Спока и прочих теоретиков западной цивилизации. Итог такого воспитания общеизвестен и нагляден. И мы воочию видим результаты этих идей, внедрённых в жизнь в западных странах - толпы бесчинствующей полуграмотной молодёжи в пригородах Парижа и Лондона, жгущих и сметающих всё на своём пути. Преступно отказываться от своего, проверенного веками, и преклонятся перед чужим наносным, особенно в деле воспитания подрастающего поколения - будущего нашей тысячелетней цивилизации. Иначе быть беде. И это уже понимают многие здравомыслящие люди России - патриоты нашей великой страны.

Используемая литература:

1. Ремчук В. Н., Толковый казачий словарь. И РК «Царицын», 2003 г.

2. Соловьёв Е. П., История казачества. Новочеркасск, 1916 г.

3. Шумов В. В., Донская станица в старину. Ростов - на - Дону, 2010 г.