ПАСХА

  Пасха — один из самых любимых, красочных и светлых праздников! Пасха — праздник Светлого Христова Воскресения — центральное событие в духовной жизни христианина, отмечаемое с огромным благоговением, торжеством и радостью. «Праздником праздников и торжеством из торжеств» называют православные богословы Пасху.   В своем послании к коринфянам апостол Павел говорит: «... если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера наша» (1 Кор. 15:14).

  Пасхе предшествовал семинедельный пост, называемый «Великим». В такие дни запрещалось употреблять скоромную пищу. Но это были дни не столько воздержания от пищи, сколько дни духовного поста. Иоанн Златоуст писал: «Провести пост значит не то, чтобы провести только время, но чтобы провести его в добрых делах... Это время, когда люди должны очиститься от грехов. Время Великого Поста — это дни духовной весны, время нашего пробуждения от греховного сна, нашего духовного обновления и украшения души христианскими добродетелями».
  Последнее воскресенье перед Пасхой называется вербным. В этот день отмечается праздник Вход Господень в Иерусалим. Христос направился в Иерусалим на празднование Пасхи и заранее поведал апостолам, что в Иерусалиме его ждет осуждение и смерть.
  В Евангелии от Матфея говорится: «И восходя в Иерусалим, Иисус дорогою отозвал двенадцать учеников одних и сказал им: «Вот мы восходим, Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят его на смерть, и продадут его язычникам на поругание и биение, в третий день воскреснет» (Мф. 20: 17-20).
  Когда Иисус въезжал в Иерусалим, множество народу приветствовало его. Люди постилали свои одежды, другие срезали ветки с деревьев и бросали их под ноги. Народ приветствовал его, держа и руках пальмовые ветви, которые считались символом жизни, радости и спасения.
  На Руси пальмовые ветви не растут, и поэтому для символического христианского обряда в русском православии была выбрана верба. В старину зелеными ветвями приветствовали царей, возвращавшихся с торжеством после победы над врагом. И мы, держа распускающиеся зеленые ветки  прославляем Спасителя как победителя смерти. Ветка служит знаком победы Христа над смертью. После освящения вербы в храме ими украшали дома. Считалось, что освященная верба будет оберегать ваш дом от напастей и бед. Вернувшись с освященной вербой из церкви домой, ею легонько ударяли домочадцев, желая при этом, «чтобы здоровьица у них прибыло».
  В народной традиции вербе и ее сережкам придавалась особая растительная сила, которая увеличивалась в несколько раз после освящения ее в церкви. Поэтому, придя из храма, освященной вербой в первую очередь «хлестали» детей, приговаривая: «Вербохлест бьет до слез», «верба бела — бьет за дело», «верба красна — бьет не напрасно».
  Освященной вербой били в вербное воскресенье скот, чтобы коровы и овцы были здоровы и плодовиты. Освященной вербой выгоняли скот на пастбище. Этот обычай представляет особый вид магии — магии соприкосновения: сила вербы должна была передаться тому, кого ею хлестали.
  Освященную вербу хранили в течение всего года до следующего Вербного воскресенья, причем не только в доме, но также и в хлеву и других хозяйственных постройках, наделяя их целительной силой и способностью уберечь хозяйство от порчи, сглаза и стихийных бедствий. Через год, обычно в канун нового Вербного  воскресенья, старые вербовые ветки сжигали в печи или, измельчив, клали в корм скоту.

  Неделя перед Пасхой называется Страстной и посвящена воспоминаниям о страданиях Спасителя. В четверг вечером Иисус Христос совершал Пасху со своими учениками. После вкушения  ветхозаветной пасхи Христос установил на этом вечере таинство Святого причастия. «Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: "Примите, ядите: сие есть Тело Мое». И, взяв чашу и благодарив, подал им, и сказал: "Пейте из нее все! Ибо сие есть Кровь моя Нового Завета, за многих изливаемая во    оставление грехов"» (Мф. 26: 25-28).
  В пятницу Христос был схвачен стражниками, предан суду и принял крестную смерть. Великая суббота— день печали.
  К празднику готовились заранее: убирали  двор, самым тщательным образом мыли и украшали дом, на окна вешались накрахмаленные белые занавески, комоды покрывались вязанными белыми скатертями, расстилались чистые праздничные половики. Если в пост в интерьере дома преобладали темные и даже где-то мрачные тона, то накануне Пасхи дом преображался, блистая чистотой и белизной, наполнялся запахом испеченных куличей и пасох, сиянием и разноцветьем пасхальных яиц.
  На Страстной неделе «чистый четверг» являлся одним из важных дней предпасхального времени. В этот день совершалось множество разнообразных ритуалов, призванных обеспечить благополучие в семье и хозяйстве на весь предстоящий год. В чистый четверг купались, в этот же день пекли пасхи, пироги, красили яйца.
  За водой отправлялись к ближайшему источнику — речке, ручью.  Идти за водой нужно было до восхода солнца, как говорили, до того момента, как ворон искупает в реке своих воронят, иначе вода утратит свою силу. Другие топили бани на рассвете и купались. Считалось, что в пасхальную ночь можно распознать нечистую илу. Если придешь в церковь в новой одежде, то увидишь колдунов, стоящих спиной к алтарю. Если принесешь в церковь специальным образом заговоренный творог или кусочек сыра, то среди прихожан распознаешь ведьм, у которых в этом случае будет заметен небольшой хвостик.

  В пасхальном ритуале важное место занимала обрядовая еда, в которую входили пасха, кулич и крашеные яйца.
  Яйцо — символ зарождающейся жизни, занимает центральное место в пасхальном обряде. Как из яйца возникла новая жизнь, так и мир заново родился через Воскресение Христово. Окрашенноеяйцо стало своего рода символом и знаком праздника.
  Есть предание о том, что обычай красить яйца появился благодаря разговору Марии Магдалины с римским императором Тиберием. Она подала ему яйцо с возгласом: «Христос Воскресе!» Император засомневался, что смертный человек может воскреснуть из мертвых. «В это так же трудно поверить, как в то,   что это белое яйцо может стать красным!» — ответил император. И в этот же момент белое яйцо стало алым. Таким образом, красное яйцо         стало символом Воскресения, символом Пасхи.
  Красный цвет знаменует не только радость воскресения и возрождения рода человеческого, но это и цвет пролитой на кресте крови Христовой, которой искуплены грехи мира. Крашеные яйца, «писанки» в старину представляли собой шедевры народного искусства. Первоначально их окрашивали только в красный цвет, позже стали использовать всевозможные цвета, рисовали на них картинки, пейзажи. Появляются коллекции сахарных, шоколадных, деревянных, стеклянных, серебряных и даже золотых яиц, с украшениями из драгоценных камней. Разрисовка яиц стала подлинным искусством, требующим большого навыка, терпения, тонкого вкуса.
  Самый простой и доступный способ окрашивания яиц в красный цвет — луковичной шелухой. Заранее собранную шелуху положить в кастрюлю вместе с тщательно вымытыми яйцами, залить холодной водой и варить 10 минут. Окрашенные яйца извлечь из отвара, вытереть насухо и протереть растительным маслом, тряпочкой. Яйца будут иметь красивый блеск.
    Другой способ окраски состоит в следующем: взять линяющие лоскутки, завернуть в них яйца и обвязать их нитками. Залить холодной водой и варить 15-20 минут. Яйца будут иметь мраморный рисунок.
  Красить яйца можно акварельными красками или специальными красками и цветными лаками для яиц. Техника росписи такова: сваренные в течение 8 минут яйца оставить в горячей воде, одно яйцо вынуть, насухо вытереть, поставить в стеклянную рюмку и раскрасить с помощью кисточки верхнюю половину. На горячем яйце краска мгновенно высыхает. Затем яйцо перевернуть и окрасить оставшуюся половину.
  Яйца, окрашенные любым способом, называются «крашенками», а расписанные узорами — «писанками».

  Кроме крашеных яиц, к праздничному пасхальному столу готовили сырную пасху и пекли куличи. Обязательным кулинарным  шедевром на пасхальном столе всегда был освященный в  церкви кулич. В куличное тесто кладут очень много яиц, взбитый в пену белок, много сливочного  масла и сахара. Все это позволяет получить   сдобное тесто.        
  Для выпечки куличей используют специальные металлические высокие цилиндрические формы из толстой жести. Вот один из рецептов выпечки кулича: 1 кг муки, 600 грамм молока, 50-70 грамм свежих дрожжей, 20 яиц, 200 грамм сахара, 500 грамм сливочного масла, соль по вкусу и еще столько муки, сколько потребуется.
  Смешать муку с теплым молоком и дрожжами, поставить в теплое место для брожения, прикрыв полотенцем. Когда тесто поднимется, прибавить 20 желтков, растертых с сахаром добела, растопленное теплое масло, соль и тщательно перемешать. Затем ввести избитые белки и добавить столько муки, чтобы тесто получилось достаточно густым.
  Дать тесту подняться вторично. Затем его следует очень хорошо выбить (т.е. удалить скопившийся углекислый газ), положить в обильно смазанную размягченным маслом форму, заполнив ее до половины. Дать тесту подняться вровень с краями формы, выпекать при температуре +180°. Сверху готовый кулич обмазывают избитым белком с сахаром и посыпают крашеным пшеном.

  К числу ритуальных блюд пасхального стола относится и пасха — творожная масса в виде усеченной пирамиды — символ Гроба Господня.
  Для приготовления этого блюда необходима пасочница — сборно-разборная форма, состоящая из 4 дощечек. Для того чтобы приготовить пасху, необходимо 2,5 кг творога, 200 грамм сливочного масла, 200 грамм сахара, 250 грамм сметаны, соль по вкусу. Творог дважды протереть через сито. Масло растереть с сахаром добела, добавить сметану и продолжить растирать массу до полного исчезновения кристаллов сахара. Полученную кремообразную массу присоединить к протертому творогу, посолить, перемешать, заполнить пасочницу, закрыть блюдцем, положить небольшой гнет, поставить на 12 часов в холодильник.

  Вся эта ритуальная еда готовилась заранее, начиная с четверга и до воскресенья.      

  И вот наступал сам праздник — Воскресение Христово. В Евангелиях рассказывается о том, что преданный Иудой Иисус Христос был приговорен к смертной казне за то, что назвал себя Христом — сыном Божьим. Две женщины,   пришедшие с восходом солнца к гробу Иисуса, увили ангела, возвестившего о том, что Христос воскрес. Это событие евангельской истории и составляет содержание христианского праздника Пасхи.
  Своей смертью и воскресением Иисус Христос искупил первородный грех человечества. И своим воскресением Господь открыл путь к личному спасению каждого из верующих христиан.
  В пасхальную ночь задолго до полуночи, верующие в светлых одеждах стекаются в храм и ожидают наступающего пасхального торжества. Перед самой полуночью торжественный благовест возвещает о наступлении великой минуты светоносного праздника Воскресения Христова. После пасхальной литургии совершается освящение куличей, пасок, сала, мака, соли и т.д.
  Придя из церкви после литургии, вся семья садилась разговляться освященной в церкви обрядовой едой. Освящение придавало дополнительную святость ритуальным блюдам, усиливало заложенные в них магические свойства. Трапеза обычно начиналась с яиц. Первое яйцо делилось на несколько частей, соответствующих количеству членов семьи. Совместная еда одного яйца должна была укрепить семью, сохранить в ней дружеские отношения и любовь друг другу.
  Освященному в церкви красному яйцу приписывались магические свойства: оно защищало домашних животных от болезней, оберегало от града, спасало дом от пожара. На Пасху катали яйца по земле, считалось, что это способствовало плодородию. Делали также специальные деревянные лоточки, представляющие собой наклонно поставленную доску с невысокими бортиками. Лоток устанавливался на земле. Игроки поочередно пускали крашеные яйца по лотку. Выигрывал тот, чье яйцо прокатывалось дальше. Если яйцо одного игрока при прокатывании заденет уже находящиеся внизу яйца, то их отдавали удачливому игроку.
  Играли также в «битки». В игре участвовало двое, ударяли яйца «носиками». Чье яйцо сохранялось целым, тот  считался удачливым в жизни и в награду получал яйцо проигравшего.  

   Всю светлую неделю длился праздник, стол оставался накрытым, угощали, особенно  тех, кто не имел такой возможности, привечали нищих, убогих, больных. Пасхальный стол отличался праздничным великолепием, был вкусным, обильным, красивым. В домах зажигали свечи, лампады, люстры, светильники. Любимым пасхальным развлечением были качели. Их строили на открытом месте, около которых молодежь играла в мяч или горелки. Девушки водили хоровод (танок) и пели песню:

Как посеяли девки лен (2 раза)
Ходи право, ходи право девки лен.
Как посеявши пололи (2 раза)
Пололи, пололи, ходи право пололи.
Да белы ручки кололи (2 раза)
Кололи, кололи, ходи право кололи.
Да златы кольца ломали (2 раза)
Ломали, ломали, ходи право ломали.
Да в Дунай речку бросали (2 раза)
Бросали, бросали, ходи право бросали.
Да Дунай речка не примай (2 раза)
Не примай, не примай, ходи право не примай.
Да и к бережку прибивай (2 раза)
Прибивай, прибивай, ходи право прибивай.

  В станице Калитвянской на Пасху девушки собирали яйца и муку, варили брагу. Потом устраивали из плетней изгородь, которую украшали зеленью и цветами и в помещении этом угощали брагой.
  Много добрых дел совершалось в пасхальную неделю в пользу других, особенно обделенных судьбой людей. Люди состоятельные не скупились делать добро.
  Первое воскресенье после Пасхи — Красная горка. В этот день    устраивались массовые гуляния с хороводами, песнями,  играми. Красная горка была также днем свадеб и сватовства. На Красную горку девушки надевали свои лучшие наряды.
  Важным событием пасхальных торжеств было поминовение усопших. Оно начиналось еще с первого дня Пасхи, когда прихожане шли на кладбище. Здесь они «христосовались» «с умершими», поздравляя их с Воскресением Христовым, оставляли на могилах освященную пасхальную пищу.
  Основным же поминальным днем была все же Радуница, отмечаемая во вторник на второй неделе после Пасхи. На Радуницу на кладбищах устраивали трапезу с вином и угощением, причитаниями по умершим.
  ...Дон в низовьях сильно разливался, и станица Старочеркасская — бывшая столица донских казаков — почти полностью заливалась водой. Поэтому на Пасху весь православный люд добирался до церквей и главного храма — Войскового Воскресенского собора на лодках и по мостам, которые выстраивались по центральным улицам города. С раннего утра начинали звонить колокола всех четырех колоколен Черкасска, поддерживая радостное праздничное настроение. На Пасху станичники шли поздравить друг друга с праздником. При встрече приветствовали друг друга словами: «Христос воскресе!» «Воистину воскресе!», после чего трижды целовались, обменивались крашеными яйцами и пасхами. Пасха красная! Красен и день и звон!

Астапенко, Г.Д, Быт, обычаи, обряды и праздники донских казаков XVII-XX вв. /Г.Д. Астапенко.- Ростов-на-Дону: Мини Тайп, 2020.- 264 с.: ил.

Белогорцев, В. В. Святая Пасха на Дону /В.В.Белогорцев//Батюшка Дон. - 2008. - №1. - С.14-21.

На Дону весна начинается уже в марте, а в апреле-мае начинает в свои права входить «красавица весна». В эти месяцы сады благоухают ароматов цветов, поля покрываются тучной и сочной травой.

Перед Пасхой начинается семинедельный Великий Пост. Перед началом этого поста, в воскресенье, которое называется днем «Заговенья», казачьи семьи едят в последний раз скромную, только молочную пищу (вся неделя и называется сыропустная, а неделя перед ней называется мясоедная, когда можно последний раз перед постом есть мясные блюда).

В этот день хозяйка приготовляет обильную пищу: вареники с сыром, маслом и сметаной и прочими сырными яствами. С понедельника же на столе у казаков была исключительно постная пища, без мясного и сырного.

От постной пищи казаки не худели, т. к. она была и сытной, и более легкой, и безвреднее от мясной для людского желудка.

Все жиры зверя и птицы заменялись прекрасным постным подсолнечным маслом, на каком абсолютно все пеклось и варилось. Мясо заменялось рыбой.

Рыбу чистили дома, просаливали и складывали в деревянную дубовую бочку. Другую ели, приготовляя чудесную уху, жарили на постном масле с луком и т.д. Вообще много делалось разных рыбных кушаний. Пекли всякого рода пироги: с кислой капустой, морковью и рыбой, с картофелем, фасолью и т. д., также пекли пироги сладкие с сушеными и отваренными яблоками, грушами, черносливом, пирожки с рисом и изюмом. Постная пища у казаков была разнообразная и очень сытная и полезная, и это была только замена скоромной пищи постной, которая по качеству и своему обилию нисколько не уступала первой.

В первую неделю Великого Поста, с ударом колокола, потянулись на призыв его первые вереницы «говельщиков». Это были старые казачки и старики-казаки. Казачки одеты были все в темные и черные платья, повязаны черными шалями и платками. Колокол плавно звенел, отбивая удар за ударом, и от звона и тона веяло грустью и унынием. Внутри церкви царила полутемнота и гробовая тишина. Но вот церковный сторож и открыл дверь. В скорости за ним дьяк-дьячок, а за ним и священник. Церковь постепенно наполняется первыми говельщиками. Перед алтарем горело только несколько свечей, а перед иконами, мерцая, теплились лампады.

Дьячок за аналоем на клиросе монотонно читал положенные по чину службы те или иные богослужебные чтения. Священник, по-пустому, в черном облачении приготовлялся в алтаре к богослужению. Вся церковная обстановка создавала тоскливое настроение и действовала унынием на души говельщиков. Наконец окончилась церковная служба и все разошлись по своим куреням.

На второй день звон колокола снова пронесся над станицей. В его звуке, было слышно много какой – то необъяснимой загадочной грусти, тоски и печали. Монотонные звуки глубоко проникали в душу каждого и говорили о страданиях и смерти Иисуса Христа. В воздухе звуки колокола не растворялись, а целиком проникали в самую глубину души, сливаясь с религиозными чувствами, и там оставались. И действительно, в течение семинедельного поста народ, как бы переродился. Над станицей в это время висело облако печали и грусти. Второй день поста прошел так же, как и первый. Та же служба, то же чтение дьячка, в церкви горело немного больше свечей, и перед иконами также мерцали лампады.

Третий день был похож на второй, четвертый - на третий и т. д. до самой субботы. День субботы был днем исповеди. Говельщики подходили к священнику один за другим, и каждый исповедующийся наклонял голову, которую священник покрывал епитрахилью, делая над ним кресное знамение рукой, а потом спрашивал его о грехах, задавая вопросы, на которые исповедующийся отвечал: «Грешен, батюшка, грешен». Кончая исповедь, священник, разрешая, говорил: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа отпускаются грехи твои». Потом подходили другие, и так продолжалось, пока была окончена исповедь всех.

В воскресенье первой недели говельщики принимали причастие. При выходе из церкви причастившиеся покупали вязанки прекрасных бубликов, которые были разложены продавцами по обеим сторонам у входа в ограду. И каких сортов здесь только не было! На раскинутых белых полотнах лежали бублики сахарные, средней величины, румяные и совсем большие, усеянные маком. Купившие ели их тут же, т. к. до самого причастия во рту у них не было ничего, даже воды. Что запрещалось принимать до приятия Святых Тайн. Конечно, покупалась не одна вязанка бубликов, а две и больше, и их приносили домой. Шли неделя за неделей, пост приближался к концу, на последнюю неделю говельщиков оставалось мало, но зато эта неделя была, судя по настроению, самая особенная. Она была и торжественная, в одно и то же время, для хозяев дома, а в особенности для хозяек, самая кропотливая и трудная. Ведь надо только подумать, сколько у них в эту неделю было работы?

Хозяйки пекли в особых глубоких жестяных формах паски, взбивали сахарную пудру с белками яиц, обмазывали этим головы пасок, посыпали их, затем цветным сахарным бисером и в одну из них втыкали сахарный крест, именно в ту, которая предназначалась для освящения.

Каждая хозяйка мастерила паску по своему собственному рецепту. Как их сделать - это был ее секрет, полученный ею от своей матери, а той-от своей матери, и начало этого секретного рецепта уходило в глубокую древность и переходило ор прежних поколений.

В каждом доме был свой личный секрет для выпечки пасок, его хранили, как святыню-это была тайна каждого дома, и выпытывать ее было невозможно. После выпечки пасок принимались за варку и краску яиц. Их варили обыкновенно до полусотни, а то больше, и красили разными способами. Варилась их часть «вкрутую», а часть «всмятку» или полутвердыми и даже полужидкими - это кому как нравилось. Процедура окрашивания яиц была сама по себе очень интересная и не сложная. От лука для этой цели, собиралась шелуха, и ее варили, а после туда же опускались яйца и варили, а когда их вынимали, то они имели красивый блестящий коричневый цвет. Для того чтобы получить несколько «писанок», яйца оборачивались в кусочки ситцевой материи с рисунками, обвязывались и в таком виде опускались в воду и варились. Краска с рисунками впитывалась в поверхность яиц и оставляла на них свои рисунки. Остальные яйца просто варились, в горячем виде опускались в распущенный водою фуксин различных цветов: красный, голубой, зеленый и желтый. Дети в этой работе проявляли особое усердие и с большим нетерпением всегда ожидали начала крашения яиц. На лицах у них играли лучи радости и восторга. Подобного рода события в воспоминаниях детских остаются на всю жизнь.

Главная работа и забота всегда принадлежала матери, которая с утра и до ночи возилась: с выпечкой пасок, жарением молодых поросят, которых она начиняла гречневой кашей, делала колбасу из свиного мяса с чесноком, жарила несколько куриц и, наконец, бралась за приготовление сырной (из творога) паски. Смешав творог со сметаной и подогрев его в печке, прибавляла в него сырые яйца, сахару по вкусу, изюму, масла, ванильный порошок и после все это, перемешав, вкладывалось в форму, смазав внутри маслом. Когда творог из полужидкого превратился снова в твердую массу, она опрокинула форму над большой тарелкой и, постучав по бокам ее рукою, вытянула ее на тарелку, и сырная паска очутилась на столе.

К заботам отца относилось: поймать и зарезать куриц, поймать и заколоть пару поросят и приготовить окорок, который уже давно был прокопчен и теперь висел над крышей дома на потолке. Сняв с потолка окорок и обмыв его горячей водой, отец облепил его крутым тестом, положил на длинную жаровню и вдвинул ее в докрасна накаленную печь. Печь в дни этой недели никогда не потухала. Отец время от времени вынимал из печки окорок и втыкал в него вилку. Наконец, убедившись, что мясо готово, он вынимал его из печи. В этом и была вся его работа, а все остальное лежало на руках матери.

На последней неделе, как я уже и раньше сказал, говело людей мало, т. к. почти вся станица пере говела на предыдущих шести неделях. Все освободились от своих прежних грехов, причастились и теперь духовно обновленные, приготовлялись к Великому дню Святой Пасхи.

Но вот настала ночь Страстного четверга. Зазвонил большой колокол, и народ со всех улиц массою потянулся в церковь на всенощную службу. Молодые двигались быстро, старики ковыляли. Постепенно церковь заполнялась все больше и больше. Внутри церкви по праву. Сторону скученно стояли казаки и казачата, по левую - казачки и девочки, их дети. Наконец, народу было так много, что уже не было возможности протиснуться вперед, чтобы поставить у алтаря свою свечку. Тогда купивший свечу хлопал ею по плечу другого, впереди него стоявшего, а тот, приняв ее, в свою очередь, хлопал стоящего перед ним, и так передача свечей продолжалась до тех пор, пока они не достигали алтаря. В руках все держали свечи, купленные ими при входе в церковь.

В эту ночь читались 12 Евангелий о страданиях и смерти Иисуса Христа. Внутренность церкви пылала светом неисчислимого количества свечей. При начале чтения первого Евангелия зажглись все свечи у людей, и поднялась температура до того, что становилось в церкви даже жарко. По окончании чтения первого Евангелия колокол отбил один удар, после второго - два, потом три, и так все время колокол отбивал столько ударов, сколько уже было прочитано Евангелий. Но вот было прочитано и последнее, и колокол объявил об этом двенадцатью ударами.

Церковная служба окончилась, и казаки, казачки и все казачата потянулись домой, все время, стараясь принести в дом горящую свечу. У многих свечи были в разноцветных бумажных фонариках. Таинственно, словно духи, двигались темные силуэты по всем направлениям и прорезывали темную ночь мелькающими огоньками горевших свечей.

Уставшие от долгой службы в церкви, все улеглись сразу же спать, и мертвая тишина окутала станицу. Петухи только одни хлопали крыльями, в положенное для них время горланили растяжным голосом свое: «Куку-реку». Неслышно было в эту ночь даже лая собак.

На другой день, в пятницу, был вынос плащаницы с церковными хоругвями. Сопровождалась вся эта процессия хором певчих и массой народа с зажжёнными свечами. Плащаницу обнесли три раза вокруг церкви.

Но вот наступила самая торжественная из всех ночей ночь. Зазвонил торжественно большой колокол в субботу вечером, и звуки тона его октавою прокатились над станицей, теперь в этих звуках скрывалась Надежда и Тайна. Надежда на духовную лучшую жизнь, а в Тайне скрывалась Великая Правда о Воскресении из Мертвых Иисуса Христа.

Теперь колокол звонил только один, но ровно в двенадцать часов ночи вся семья колоколов вместе своим переливом трезвона оповестит всей станице Великую Радость, что в час полуночи восстал из гроба Христос.

Казачий народ торопился весь в церковь по первому призыву ударов в колокола. В домах не оставалось положительно никого, кроме немощно-больных, дряхлых казаков и старух, да грудных младенцев. В церковь шли положительно все.

Парубки щеголяли в новых обновках. Наружный вид всегда зависел от того, в каком финансовом положении находилась семья, и сколько в ней было подрастающих сыновей.

Девчата-молодые казачки, наряжены были по-своему и так красочно, что на них можно было смотреть, как на ласкающие взор картины. Постарше и казачки были и одеты скромнее, но щеголевато. Стройная выправка и просвечивающаяся удаль были их характерными чертами. Удаль проглядывала у всех казаков, начиная от подростков и до пожилых.

Вокруг церкви стояли зажженные фонари с керосиновыми лампами и рассеивали темноту пред пасхальной ночи. Женщины развертывали белые салфетки с принесенными для освещения пасками, украшенными сахарными крестами и усыпанными бисером. Кроме пасок, на салфетках были крашеные яйца сырная паска, ветчина, отрезанная от копченого окорока. Вся церковь была положительно забита народом, и жара от тысяч свечей становилась невыносимой до такой степени, что бросало в пот. Люди выходили в продолжение долгой службы в ограду, чтобы охладиться, а потом входили в церковь обратно. Молодежь почти вся сделала это первой, т. к. в ограде росло много фруктовых деревьев, а под ними были скамейки, то они сидели на них группами, гутаря с девчатами. Пожилые казаки и казачки, выйдя и охладившись, входили снова в церковь, а молодежь все время проводила наруже до тех пор, пока началась уже самая торжественная часть богослужения. Внос плащаницы совершен был в одиннадцать часов ночи. Широким кольцом кругом церкви лежали на белых салфетках высокие белоголовые паски, вокруг них лежали крашеные яйца и ветчина, свечи были воткнуты в паски и зажжены. При малейшем дуновении ветерка мигали, словно звездочки, и отекали, оставляя на верхупаски целый комочек застывшего воска. Свечам и огонькам не было счету. Сверху свой голубой на Землю посылали небесные звезды, и свет их сливался со светом свечей в общей любви и радости к Воскресшему Иисусу Христу.

Наконец наступил торжественный момент, и священник, выйдя из алтаря и обративши лицо к народу, произнес: « Христос Воскрес!» -«Воистину Воскрес» - отвечал народ. «Христос Воскрес» - повторил он. «Воистину Воскрес» - отвечала масса стоящих. «Христос Воскрес!»- в третий раз произнес священник, и в третий раз ему ответили: «Воистину Воскрес!»

После этого раздалось на хорах оглушительное пение церковного хора: «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть, поправ с сущим во гробех живот даровав». Это торжественное пение повторилось три раза. Народ от радости бросился в объятия друг к другу, и поздравляли один другого троекратным целованием. Колокола трезвонили, сливаясь в унисон с пением хора, и увеличивали этим уже и без того неизмеримую радость и общее торжество. После этого священник, выйдя из церкви с хором и хоругвями, направился к рядам ожидавших освящения пасок, благословил их крестом и окропил все Святою водою. Обошел он вокруг церкви, и таким образом наступил конец Пасхальной службы. Завязав все принесенное и освященное в салфетки, люди стали расходиться по своим домам. Шли быстро, чтобы, придя домой, скорее разговеться. Аппетит у всех был большой, т.к. в этот день до самого «разговенья» они совершенно не ели ничего, исключая совсем малых детей.

После разговенья сразу же уходили на покой и спали до позднего утра.

На первый день Пасхи, умывшись и помолившись Богу, садились за стол, и перед тем как приступить к пасхальному завтраку, мать всем давала по кусочку Свяченой паски, Свяченых яичка и ветчины, а после этого вся семья могла есть все, что лежало на пасхальном столе и, конечно, ели вдоволь, особенно детишки. После завтрака, прочитав молитву: «Благодарим Тя, Христе Боже, яко насытил еси нас Твоих благ…», выходили из-за стола и каждый направлялся в свою сторону.

Детей всегда тянуло на улицу, где их ожидали другие казачата. Со стола не убиралась пища, а наоборот, мама прибавила к нему из запасов новую пищу, взамен съеденной. Двери дома были открытыми, и всякий входивший и переступивший порог считался желанным гостем. Если кто с улицы входил в дом, то сразу приглашался к столу и ел все, чем был богат стол. Жаловаться тут уже было нельзя, ибо стол был не только нагружен, а скорее, перегружен самыми разнообразными видами пищи, включая сюда и прекрасный холодец из свиной головы, а о напитках так и говорить даже нечего. В бутылках стояло вино, водка, лимонад разных сортов и, конечно, домашней гонки водка, настоянная на горячем красном перце, для большей крепости.

Посетитель входил, снимал шапку, крестился на иконы, троекратно целовался с хозяевами, произнося: «Христос Воскресе!». В ответ ему отвечали: «Воистину Воскресе!» и сразу же усаживали гостя за стол. Гость, покушав всего понемножку и выпив стакан вина или водки, благодарил хозяев за их гостеприимство, выходил из дома, направляясь к соседним. Везде принимали казаки друг друга очень радушно.

После, примерно перед обедом, начинались семейные визиты взрослых. Посещали своих родственников, кумовьев, крестных матерей и отцов, сватов, свах и др. При встрече на улицах в эти пасхальные дни говорили: «Христос Воскресе!» и троекратно целовали друг друга. В общем в эти Пасхальные праздничные дни торжествовали и веселились все по всей станице. С колокольни слышалась трель трезвона, который не умолкал три дня, и звуки колоколов еще больше увеличивали праздничное настроение казаков, казачек и казачат.

Дети проводили эти дни по-своему, и все их мысли были сосредоточены на крашеных яйцах. У каждого казачонка были крашеные яйца в руках, и в карманах. Между собою они вели игру в «яйца», и было их две: первая – это катать яйца с горки, другая – играть в «битки». Во время первой яйца ставились в прямую линию под горкой, а сверху, по очереди, каждый из участников игры катил яйцо вниз, стараясь этим яйцом попасть в линию расставленных внизу яиц, и если его яйцо шло прямо и выбивало из линии одно или два, то он их забирал как выигрыш. Но часто, у большинства, яйца, еще не доходя до линии, катились в сторону, и они, таким образом, промазывали свои удары. Удача в этой игре всецело зависела от формы самого яйца, которое катилось с горки. Если яйцо было сравнительно круглой формы, то оно в сторону не сворачивало и попадало прямо в линию, но если яйцо имело с одной стороны острую форму, то оно всегда сворачивало в сторону и никогда не попадало в разложенную линию крашеных яиц. Конечно, не все этот секрет знали, а потому кто не знал, то и уходил с пустыми карманами.

Игра в «битки» не отличались своей замысловатостью и заключалась в том, что один из двух состязающихся в игре зажимал крепко свое яйцо в руке, обнаруживая самое маленькое место для удара, а второй игрок бил своим яйцом по обнаруженному месту и, если он разбивал яйцо первого, то и забирал его как выигрыш.Если яйцо первого выдерживало удар, то, следовательно, разбивалось яйцо второго, и тогда он отдавал его первому. После они чередовались и продолжали игру до тех пор, пока яйца одного не переходили в карман другого. Дети при играх веселились, но когда проигрывали, то очень опечаленными уходили домой.

Колокола по-прежнему звонили, и их трезвон продолжался до самой вечерней зари. Наконец пряталось солнце, окрашивая весь горизонт красно-оранжевым цветом. На запад плыли белые тучки, которые, попав под последние лучи заходившего солнца, окрашивались золотым цветом и уходили в глубокую даль, не оставляя следа.

Наконец наступала полнейшая тишина, и станица, после захода солнца, стала засыпать. Медленно из-за горизонта выплывала совершенно круглая луна, и она, которая в допасхальные ночи всегда выглядывала такою печальною и бледною, в эту Святую Пасхальную ночь, выплывая на небе, имела совершенно другое выражение на своем широком лице. Она была светлее и как бы улыбалась. По всему было видно, что и она принимала участие в большой общей радости Воскресения Иисуса Христа.

Звезды в глубине неба яснее мерцали и также со всем Миром Воскресшего Христа прославляли.

Но вот и прошли три дня праздников Святой пасхи, прекратился трезвон, но казаки еще не брались за работы, ибо они никак не могли примириться с сознанием, что праздники окончились, и продолжали сидеть дома, ожидая «Поминального» дня субботы. В этот день, утром, часам к десяти, священник приходил на кладбище и над могилами служил панихиды. Казаки всем населением станицы потянулись на кладбище. Казачки несли узелки со всякой едой, т.к. в этот день там устраивался «общий обед». Каждая хозяйка с собою несла для общего стола все, что только могла. Длинною белоснежною полосою лежали разостланные на траве скатерти и опоясывали собою почти половину кладбища. Могилы на нем были и с новыми, и со старыми крестами. Могилы древние, кроме новых, все позарастали травой, бурьяном и покрылись некоторые из них дикими полевыми цветами. Надписей на крестах не было, и их имена были известны только одному Богу. У многих, похороненных под такими крестами, не осталось, может быть, в живых даже и поколений. Глубокою тайной были покрыты их имена и ими пройденная жизнь. Священник с дьячком переходили от одной могилы к другой и служили панихиды над могилами.

На скатерти, разостланные в длину и одна к другой, раскладывали все принесенные продукты и устраивали на траве «общий стол».

Провизия была самого разнообразного сорта. На скатертях были: паски, яйца, пироги мясные, пироги с рисом, капустой, пироги сладкие, пирожки, котлеты, ветчина, жареные курицы, нежные блинчики, залитые сметаной вареники, соленые огурцы, фаршированный болгарский перец, соленые помидоры и много другого, чего даже невозможно перечислить. Из напитков стояли бутылки с вином, водкой, лимонадом.

По окончании панихид священник прошел по всей длине стола и благословил трапезу, окропил ее Святой водой. Народ уселся после этого с обеих сторон общего стола и принялся за еду и питие, справляя тризну по тем, которые тоже жили когда-то, но теперь покинули землю и переселились в далекий, далекий Мир Всемогущего Бога. Детвора в этом обеде принимала самое деятельное участие, и воспоминания о «Поминальной субботе» остаются еще долго потом в их памяти. Во время панихид они бегали от одной могилы к другой, ели поминальную кутью и получали конфеты и крашеные яйца. Обряд этот перешел к нам от наших предков и во все времена до нашего поколения соблюдался с большой аккуратностью. По окончании обеда, к вечеру, люди возвращались в свои курени и с наступлением темноты ложились спать.

Темною мантией ночь покрыла землю, вверху, словно бриллианты, сверкали звезды. Тишина над станицей стояла не нарушаемая до первых петухов, которые, проснувшись, хлопали крыльями и, отвечая друг другу, пели то там, то здесь: «ку-ку-ре-ку». От этого пения просыпались чутко спавшие собаки и часто лаяли в ответ, но, скоро, свернувшись клубком, засыпали снова. Иногда они лаяли просто спросонку и без всякой видимой причины. Церковный колокол отбивал время от времени прошедшие часы. В теплую ночь в воздухе кружились летучие мыши, и тихо, бесшумно перелетали с места на место ночные совы.

За станицей в это время по полю бродили всегда голодные волки, бегали зайцы, лисицы, хором в болотах речных квакали лягушки.

Через неделю, в воскресенье, атаманом станицы была назначена джигитовка. Снова казаки и казачки понарядились в свои праздничные костюмы, станица оживилась, повеселела и готовилась к новому «зрелищу». Еще накануне за станицей было выбрано поле, построены барьеры, расстояние было отмерено и расставлены были вехи по всей длине скачек. Тут же, по обеим сторонам, были сооружены деревянные скамейки для престарелых казаков и казачек, которые, сидя на них, будут любоваться удалью своих внуков.

В это воскресенье церковная служба окончилась рано и казаки, возвратившись из церкви, успели пообедать до двенадцати часов дня. В час дня понеслись два трубача по всем улицам и на их перекрестках высокими нотами затрубили «Сбор». Они скакали галопом, и собаки, непривычные ктакого рода звукам, выскакивали из-под ворот и со злобным лаем гонялись за ними.

Услышав звуки трубы, казаки стали стрелою выскакивать на оседланных конях со своих дворов и скакали к сборному пункту, где их выстраивали в две шеренги. Вышли на крыльцо атаман, его помощник и станичный писарь. Здороваясь, атаман произнес: «Здорово, молодцы!» На это приветствие ему обе шеренги в один голос ответили: «Здравия желаем, господин атаман!» В короткой речи атаман пожелал всем успеха в предстоящей джигитовке и выразил надежду, что они не посрамят прежнюю славу и удаль своих отцов и дедов и на этой джигитовке докажут, что м они являются достойными продолжателями казачьей удали и славы. Казаки слушали атаманскую речь с напряженным вниманием и ловили каждое слово…

При виде молодцов, стоявших перед ним, атаман от умиления даже прослезился, вспоминая свою, давно прошедшую юность. Картины прошлого пронеслись перед ним, словно в калейдоскопе и, наконец, он отдал распоряжение вахмистру вести казаков за станицу, к месту джигитовки. Тот подал команду: «Справа по три, шагом марш» и шеренги, вытянувшись по три, заняли пыльную дорогу и отправились за станицу, к месту скачек, поднимая облака пыли за собою. Когда уже вся колонна выпрямилась, раздалась снова команда: «Песельники, выезжай вперед, запевала, начинай!» Песельники, которые как бы ожидали этой команды, быстро выскочили, построились впереди в две шеренги и по взмаху инструктора плетью запевала начал, казаки подхватили песню.

По окончании первой песни запевала начал вторую: «Полно вам, снежки, на талой земле лежать», остальные подхватили: «Полно вам, казаченьки, горе горевать», и так с песнями доехали до места джигитовки. Казаки, казачки и дети собрались уже давно и ожидали прибытия джигитов, а другая детвора бежала по бульвару, вслед ехавшим казакам, и восторгалась их песнями и боевым видом.

Когда прибыли казаки на место, то в первую очередь показали «Казачью лаву». Выехав в открытое поле, казаки по команде инструктора развернулись в одну линию и, выхватив шашки, словно пули, полетели с криком «Ура!» на мнимых врагов. Сверкали их стальные оголенные шашки под лучами солнца, и с неумолкаемым гиком лава понеслась в направлении синеющего впереди горизонта и, наконец, скрылась с глаз наблюдателей, но через некоторое время возвратилась обратно, построенная в колонну. Вахмистр подвел ее к столу, за которым сидели атаман, помощник, писарь и почетные выборные старики. Атаман поблагодарил казаков за их удаль, а вахмистру сказал, чтобы он приготовился со своими молодцами к джигитовке.

Казаки были построены в две шеренги и ожидали команду: «Начинай!». Перед выбранными почетными стариками лежали листы бумаги с фамилиями и именами участников в джигитовке, на которых они должны были ставить отметки против фамилии каждого проскакавшего казака. По окончании по этим отметкам определялись призы. Для присутствующих были приготовлены целые мешки с пряниками, орехами и конфетами. Для приобретения призов деньги были ассигнованы из станичной казны. На поле были поставлены барьеры для перепрыжки, а на другой стороне и рядом были выкопаны рвы и между ними поставлены вехи. Все напряженно ждали начала джигитовки, и вот раздалась команда: «Справа начинай!»

Казаки, словно выпущенные стрелы из натянутого лука, понеслись один за другим. Зорко за ними следили сидевшие за атаманским столом почетные старики и ставили отметки. Когда все прошли через барьеры, то строем возвратились к атаманскому месту и оттуда снова стали скакать и перепрыгивать рвы. Покончив с этим, сразу же перешли на номера «Свободной джигитовки». Номера этой джигитовки были разнообразны и довольно рискованные. Обе шеренги следили за вахмистром, который высоко поднял плеть, потом он ею взмахнул, что и послужило сигналом начала для справа стоявших казаков. И вот они, словно пули, понеслись один за другим, держа определенное расстояние между собою. Одни из них, выскочив из седла, висели момент у коня с его правой стороны, держась за луку, отбивались ногами о землю и потом снова взлетали в седло, некоторым удавалось проделать это и справа, и слева. Другие летели стоя и ловко стреляли в подброшенную шапку, а были и такие, которые, замедлив быстроту, клали своих коней на землю и тоже стреляли холостыми зарядами, скакали задом наперед и вертелись вокруг шеи коня. Когда эту джигитовку проделали все, показав атаману и присутствующим свою ловкость, то для них стали ставить бутылки с вином и класть в бумагу завернутые деньги. Это делалось всегда перед окончанием джигитовки и как последний ее номер. Вино и деньги обыкновенно жертвовались всегда самим населением станицы и, в большинстве случаев, родственниками участников джигитовки, а то и посторонними, пришедшими полюбоваться ловкостью джигитов, к которым относилась станичная интеллигенция, состоявшая из учителей, священников с дьячком и торговцев.

Но вот пришел конец и джигитовке. Казаки, построенные в две шеренги, стояли и с нетерпением ждали постановление почетных стариков и атамана. Некоторое время происходил подсчет отметок, а когда закончился, то имена и фамилии выигравших призы передали на листке бумаги в руки станичного атамана. Поблагодарив казаков за джигитовку, атаман сказал:

- Спасибо, молодцы!

- Рады стараться, господин атаман, - в один голос казаки ответили атаману.

Первым из строя выскочил казак, получивший Первый приз, и, отдавая честь атаману, слушал его поздравление, за ним выскакивали все по очереди, имена и фамилии которых выкликались атаманом, и проделав отдание чести и выслушав поздравление, возвращались снова в строй.

Призов всего в станице было десять: три больших, а остальные были малые. Казак, выигравший Первый приз, получал строевого коня, второй получал седло и бурку, третий – бурку, башлык и папаху, четвертый только одну бурку, пятый – башлык, пятый и плеть, шестой – кинжал под черным ходом и со слоновой ручкой, седьмой – пояс с набором из серебра, восьмой – три рубля деньгами, девятый – два рубля, и наконец, десятому давался целковый.

Чтобы никто из казаков не был в обиде, то всем остальным раздавались плети. Дети и остальные оделялись из тут же стоящих мешков: пряниками, орехами и конфетами. В общем, обделенных и обойденных на этой джигитовке никого не было. Стройно и с песнями казаки под командою того же инструктора-вахмистра возвращались с поля в станицу и, доехав до нее, гордые и довольные, разъехались по своим куреням.

Население станицы возвращалось домой с повышенным настроением, и по дороге все время разговоры вели между собой только о джигитовке. Солнце уже заходило за горизонт, день кончался, но настроение у казаков еще долго оставалось приподнятым.

Так завершался круг Пасхальных праздников, и уже на следующий день с зарею казаки отправились все на полевые работы.

Население стало входить в колею своей повседневной жизни и, работая, еще долго вспоминали прошедшие Праздник Святой Пасхи и джигитовку.