Шебекин, О. За селением стелются туманы/Олег Шебекин //Красное Приазовье. – 1957. – 13 января. – С.3.

За тобой хожу я следом тенью,

Ухожу и возвращаюсь вновь.

В моём сердце ландышем весенним

Распустила лепестки любовь.

От наплыва чувств необъяснимых

Невозможно спрятаться нигде.

Грезятся мне звёзды глаз моих любимых,

Чудятся шаги твои везде.

Ой вы зорьки, зорьки золотые,

Красьте ярче неба синеву.

Ой вы очи, очи голубые,

Я без вас и дня не проживу.

За селеньем стелются туманы…

По ковру лужайки, как в бреду,

Я сегодня к ласточке желанной

С сердцем замирающим иду.

Хочется на вид мне быть спокойным,

А в душе досады целый шквал,

Оттого, что слов любви достойных,

Я пока ещё не подыскал.

Но порой надеяться не смея,

Верю всё же: сбудутся мечты…

Я и жизнь свою любить умею,

Потому что есть на свете ты.

 

Шебекин, О. Знаешь ли ты?/Олег Шебекин //Красное Приазовье. – 1957. – 1 февраля. – С.4.

Знаешь об этом ли ты, дорогая?

Как в леденящем дыханьи зимы

Часа свиданья я ожидаю:

Очень уж редко встречаемся мы.

Как же мне дальше с тобой, в самом деле?

Просто обиду в душе не унять.

То репетиция у клубной капелле,

То заседанье цехкома опять…

Не ни конца порученьям, ни края,

Так и промчится вся жизнь на бегу.

Нужно всё это – душой понимаю,

Сердцем лишь только понять не могу.

Вот и сегодня торопишься тоже.

Разве ж это не боль для меня?

Кажется, ты холоднее и строже

В чувствах становишься день ото дня.

Но невнимания холод изведав,

Сердце своё в чистоте берегу…

Горд за тебя я, моя непоседа,

Рад, что ты в жизни не камень во мху.

 

Фуник, П. Горят устало фонари/П. Фуник //Красное Приазовье. – 1957. – 1 февраля. – С.4.

Горят устало фонари,

На улице темно,

А чьё-то снова до зари

Экранится окно.

И бабочка опять стучит

В стекло, летя на свет,

Но без вниманья к ней сидит,

Склонившись силуэт.

Возможно книга перед ним,

А может чертежи.

И твёрдым почерком своим

Он правит этажи.

Домов, которым завтра встать

Реальностью должно,

Или Саврасову подстать,

Он пишет полотно.

А может быть из-под пера

Бьёт слов живой родник,

И просто жизненных утрат

Причину он постиг…

И кто б он ни был…

Неспроста

В окно на свет летит

Светолюбивая сестра

И до утра стучит.

И чьё окно? Чей силуэт?

Узнать не мудрено:

Коль до утра не гасит свет –

Влюблённого окно.

 

Фуник, П. Не знала ты…/П. Фуник //Красное Приазовье. – 1957. – 1 февраля. – С.4.

Когда однажды ты прикрыла,

Подкравшись сзади, мне глаза,

Не угадал я. Торопливо

Ушла ты, слова не сказав.

И больше ты не подходила

С тех пор, не зная одного,

Что для меня ты всех затмила

Собою девушек давно.

 

Шебекин, О. Размолвка/Олег Шебекин //Красное Приазовье. – 1957. – 13 февраля. – С.4.

Она ушла, и разом пусто стало

В осиротевшей комнате моей.

Лишь непогода злобная взыграла,

Без передышки плача у дверей.

А в голове за мыслью мысль несётся,

Табачный дым плывёт неспешно ввысь…

Мне кажется – вот-вот она вернётся

И тихо скажет: «Милый, не сердись!»

Утихнет в сердце боль обиды колкой,

И, позабыв на свете обо всём,

Мы рядом, будто не было размолвки,

Усядемся с любимой под окном.

А буря поворачивает круче,

Седою мутью пеленает даль,

В порывах ветра резких и могучих

Идёт-бредёт заснеженный февраль.

И потрудившись с полночи прилежно,

Везде сугробы вьюга намела,

В моём саду озябшие черешни

Друг к дружке жмутся в поисках тепла.

Но я один, и в комнатном покое

Печальным взором милую зову.

Жаль одного, что не всегда мечтою

Обресть возможно счастье наяву!

 

Фуник, П. Матери/П. Фуник //Красное Приазовье. – 1957. – 27 апреля. – С. 2.

Как драгоценный груз, как счастье,

Я в жизнь несу любовь твою.

Навстречу дням и ясным и ненастным

Несу грядущую весну.

Возможно и споткнусь, не знаю,

Но знаю, с нею встану вновь

И дальше понесу, как знамя,

Твою великую любовь.

Не уроню я чести сына,

И рук твоих не осрамлю,

Рук в строчках жизненных морщинок –

Живую летопись твою.

 

Васильев, П. Вечером/П. Васильев //Красное Приазовье. – 1957. – 27 апреля. – С. 2.

…Вечер. Тишина. Тишина…

Ветерок налетает пушистый,

Незаметно над нами луна

Улыбаясь, повисла на листьях.

Для меня ты, не буду скрывать,

С каждым часом родней и дороже,

Целый мир я хотел бы обнять

И тебя в этом мире хорошем.

Мы сидим… и порхающий лист,

Покружившись, ложится на плечи.

Не спеши, на секунду продлись,

Молчаливый, задумчивый вечер…

 

Шебекин, О. Родному Дону/О. Шебекин //Красное Приазовье. – 1957. – 8 мая. – С. 4.

Степь обрядилась в шёлк зелёный,

Льют травы терпкий аромат,

На водах ожившего Дона

Морщинки ряби чуть горят.

Седые облака неспешно

Скользят над городом легки,

И марлей дымки занавешен

Недальний хутор у реки.

Когда-то, помню, у дороги,

До темноты с дружками вскачь, -

Я здесь мальчишкой босоногим

Гонял во всю футбольный мяч.

Здесь звёзд серебряные кнопки

С крыльца любил я наблюдать,

Здесь поцелуй подруги робкий

Пришлось впервые испытать…

Когда ж раскрыло время двери

В суровый сорок первый год,

В иных краях я вёрсты мерял,

Уйдя с дивизией в поход.

За Дон родной я шёл в сраженья,

Полей дыханием согрет.

Изведал горечь отступленья

И радость жгучую побед.

До Эльбы в мглистых всплесках дыма

И в зной палящий, и в мороз

Свой край весенний, край любимый

Я в сердце бережно пронёс.

Затих надсадный рёв орудий,

Так здравствуй, колыбель моя…

И посвежевший ветер грудью,

Как прежде, снова встретил я…

Прошли года… В моей сторонке

На всё с улыбкою глядишь:

Здесь дробной песней жаворонки

Тревожат утреннюю тишь.

Кварталы встали чётким строем,

Преобразился лик земли,

Заводы в небо голубое

Сигары-трубы вознесли.

Здесь всё так дорого мне с детства,

Здесь ко всему прикован взор.

И я не в силах наглядеться

На этот сказочный простор!..

 

Шебекин, О. Они уезжают…/О. Шебекин //Красное Приазовье. – 1957. – 10 июля. – С. 4.

В окно течёт июля запах пряный,

Аккордеон рокочет на весь дом.

По русскому обычаю стаканы

Звеня, в кружок сбежались над столом.

А на дворе кочевник – ветер пляшет,

И в золочёной ткани синевы

То веткой наклонившейся помашет,

То прячет вздохи в зелени травы.

И выпили за словную дорогу

Испытанные в трудностях сыны,

За то, чтоб дел свершить хороших много,

Во имя жизни солнечной страны.

Они не ищут путь ровней и глаже,

В края иные раскрывая дверь,

Чтоб урожай целинникам отважным

Помочь убрать и в срок, и без потерь.

Им скоро быть за тыщи вёрст от дома,

Но нет преград в работе молодым.

И как присяга стягу боевому

Звучат слов: «Мы Дон не посрамим!»

И по звонку на площади перрона

Бесстрастные носители разлук

Ребят возьмут в объятия вагоны

С последними пожатиями рук.

Трубит гудок приглушенной октавой,

И сквозь слезинок мутную вуаль

Подруги будут вслед глядеть составу:

Хоть не на век, а всё же очень жаль…

На беспредельной глади небосвода

Лоскутья дыма тают впереди,

И вот уж эшелон за поворотом…

До встречи, хлопцы! Доброго пути!

 

Шебекин, О. Сентябрьское утро/О. Шебекин //Красное Приазовье. – 1957. – 29 сентября. – С. 3.

Рябью вытканы Дона холодные воды,

И вдали на высотке рубином горя,

Как искусный художник, в сатин небосвода

Кумачовые ленты вписала заря.

Я, мечтая, иду тротуаром Азова

В освежающем беге студёной струи -

Город только что сбросил дремоты оковы,

Распрямляя упругие плечи свои.

Воздух свежестью чистой поит меня щедро,

Как приветлива утром родная земля…

У фасадов строений, сгибаясь под ветром,

Бьют в ладоши поблекшей листвой тополя.

Солнца луч шевелюры деревьев погладил,

И прохожих всё больше находит мой взор,

И макушками трубы заводов-громадин

Подпирают раскинутый неба шатёр.

Вот уж город с бурливою речкою схожий…

И мне чудится в этой картине простой,

Будто кто муравейник огромный встревожил,

Наводняя родившийся день суетой.

До отказа авоська наполнена снедью,

Хорошо по знакомой дорожке идти…

Залит светлый простор ярко-жёлтою медью,

И открыт семафор в трудовые пути!

Голос властный в сентябрьское утро вплетая,

Забасили гудки: Поспевай! Торопись!..

А за городом степь без конца и без края,

А над городом неба бездонная высь.

 

Фуник, П. Мать/П. Фуник //Красное Приазовье. – 1957. – 29 сентября. – С. 3.

Для матерей с тобой мы не взрослеем,

Заботы только их о нас растут.

От колыбели каждый час сильнее

О нас тревожась, матери живут.

Когда детьми под столом пешком мы ходим,

Тревожась, нос не расшибли чтоб,

А подрастём, когда кровь хмелем бродит,

Тревожатся за наш упрямый лоб.

Пускай тревога их подчас напрасна,

Но матерям, наверное, видней.

Я знаю только: мать – большое счастье,

Пока есть мать, ты словно Прометей.

 

Шебекин, О. Учительница /О. Шебекин //Красное Приазовье. – 1957. – 13 ноября. – С.3.

Посвящается Татьяне Кузьминичне Мельниковой, старейшей учительнице города Азова

Глядя на испачканную доску,

Ты вошла в гудящий ульем класс,

Не спеша поправила причёску

Под обстрелом юрких детских глаз.

И ещё боясь свершить ошибку,

Идя как по шаткому плоту,

Не казённой – искренней улыбкой

Расплескала в классе теплоту.

За тобой ещё следили остро,

Только озорства ни у кого…

Ключ к сердцам детей нашла ты просто

Силой благородства своего.

Два часа в один соединились,

Класс сидел внимателен и строг,

И впервые как-то получилось,

Что звонок обрадовать не смогю

Вот тогда-то был союз упрочен,

И душою детской думал я:

Что на мать мою похожа очень

Новая наставница моя…