Стаценко, Т. Черный день в истории казачества: расказачивание /Т. Стаценко //Азовская неделя. 2011. – 20 января. – С. 11.

  24 января 1919 года Оргбюро ЦК РКП(б) приняло секретную директиву «Ко всем ответственным товарищам, работающим в казачьих районах». Директива была подписана Председателем ВЦИК Яковом Свердловым и положила начало «расказачиванию» - массовому террору и репрессиям против казачества.
  В директиве, в частности, предписывалось: «...Учитывая опыт года гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы. Поэтому необходимо: 
  1.Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с советской властью. К среднему казачеству необходимо применять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против советской власти.
  2.Конфисковать хлеб и заставлять ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам.
  3.Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселение, где это возможно.
  4.Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи».
 Директива имела катастрофические последствия. Расстрелы, взятие заложников, сожжение станиц, натравливание иногородних на казаков стало повсеместным явлением. В одном из многочисленных предписаний Донбюро рекомендуется:
  «... 1) Во всех станицах, хуторах немедленно арестовать всех видных представителей данной станицы или хутора, пользующихся каким-либо авторитетом, хотя и не замешанных в контрреволюционных действиях, и отправить как заложников в районный революционный трибунал (уличенные, согласно директиве ЦК, должны быть расстреляны).
  2)При опубликовании приказа о сдаче оружия объявить, что в случае обнаружения по истечении указанного срока у кого-либо оружия будет расстрелян не только владелец оружия, но и несколько заложников.
  3)В состав ревкома ни в коем случае не могут входить лица казачьего звания, не коммунисты. Ответственность за нарушение указанного возлагается на райревкомы и организатора местного ревкома.
  4)Составить по станицам под ответственность ревкомов списки всех бежавших казаков (то же относится и к кулакам) и безвся кого исключения арестовывать и направлять в районные трибуналы, где должна быть применена высшая мера наказания».
  В это время революционная пресса писала: «Старое казачество должно быть сожжено в пламени социальной революции. Стомиллионный русский пролетариат не имеет никакого нравственного права применить к Дону великодушие... Дон необходимо обезлошадить, обезоружить и обезножить и обратить в чисто земледельческую страну».
  Истребительная война, ведущаяся большевиками против казачества, ярко отражена на страницах романа М.А. Шолохова «Тихий Дон».
  Возрождение современного казачества началось лишь в конце 1980-начале 1990 годов, когда в Москве, Краснодарском крае, Ростовской области и других регионах России стали создаваться общественные казачьи организации. Их правовой основой стали Закон РСФСР от 26 апреля 1991 г. «О реабилитации репрессированных народов» и Указ Президента Российской Федерации от 15 июня 1992 г. № 632 «О мерах по реализации Закона Российской Федерации «О реабилитации репрессированных народов» в отношении казачества», в котором, в частности, Президент РФ постановил:
  «В целях восстановления исторической справедливости в отношении казачества, его реабилитации как исторически сложившейся культурно-этнической общности... осудить проводившуюся партийно-государственную политику репрессий, произвола и беззакония в отношении казачества и его отдельных представителей».

Волков, Д. Правда – с казаками! /Д. Волков //Приазовье. – 2011. – 19 января (№ 3). – С. 6-7.

  Минувший 2010 год богат на события, связанные и с историей, и с современностью казачества. На Дону широко отметили 20-летие начала движения возрождения. Прославленный ансамбль Азовских донских казаков с грандиозным успехом совершил несколько важных зарубежных гастрольных поездок. На греческом острове Лемнос состоялось торжественное мероприятие в память казаков – эмигрантов, сложивших свои головы на древней земле Эллады.
  Про Лемнос недавно по федеральному каналу «Россия - 1» был показан небольшой по времени, но удивительно щемящий, бередящий душу документальный фильм руководителя президентских программ Российского фонда культуры княгини Елены Чавчавадзе и художественного руководителя телепрограмм Российского фонда культуры Галины Огурной. Фильм из серии киноповестей о судьбе эмигрантов из России первой – послереволюционной волны. В нем с болью и горечью, со светлой подлинной печалью Елена Чавчавадзе и Галина Огурная рассказали о трагическом фрагменте эмиграции – о «сидении» на острове Лемнос в течение года нескольких десятков тысяч кубанских, донских, терских, астраханских, калмыцких казаков в фактическом плену у подло предавших их так называемых «союзников» по 1-й Мировой войне – англичан и французов. Фильм «Русская Голгофа. Остров Лемнос» полон удивительными по тонкости, лиризму, драматизму интонаций комментариями народного артиста России, кинорежиссера Никиты Михалкова – совести нации, великого патриота нашего Отечества, автора идеи цикла передач о русской эмиграции. В этой замечательной киноповести на многих кадрах запечатлены нынешние посланцы Тихого Дона в братской православной Греции – представители культуры и искусства Донской земли, в том числе артисты муниципального народного ансамбля песни и пляски азовских донских казаков. Как попали они в наше время, в 2010 году, на Лемнос; с какой целью?

Агония
  Прежде чем ответить на данные вопросы, вернусь все же к истории. 1920 год. Окончание Гражданской войны в марте разбита Добровольческая армия генерала Деникина. Ее остатки, гражданские лица, представители дворянства и аристократии бежали от наступавших на Кубань красных частей. Из Новороссийска, других черноморских портов в спешке отходили пароходы, забитые под завязку беженцами – мужчинами, женщинами, детьми. Большинство из них навсегда покидали любимую Родину, но они еще не знали об этом. В нечеловеческой скученности, среди болезней, страданий, моря людского горя мученики пароходов плыли неведомо куда. Многие не выдерживали – сходили с ума, пускали пулю в висок, бросались за борт.
  Несколько кораблей подошли к греческому острову Лемносу, оккупированному английскими военными. На Лемносе находился штаб Галлиполийской группировки британцев под командованием Уинстона Черчилля (в будущем премьер-министра Великобритании) и военно-морская база. Русские корабли долго стояли в гавани острова – голодным, больным и страждущим беженцам целый месяц не разрешали сходить на берег по непонятным причинам. Хотя, в общем-то, думаю, по вполне понятным. Тайной рукой неких международных центров Россию унижали, добивали морально вслед за марксистами – чтобы она никогда не воскресла из тлена. Первая смерть на корабле в гавани острова – гибель графини Аглаиды Голенищевой-Кутузовой, фрейлины императрицы Марии Федоровны. Ее похоронили уже на Лемносе. Первая российская могила. К ней, по вине англичан и их французских холуев, вскоре добавилось еще сто пятьдесят. Но сколько российских могил там еще появится!
  Поздней осенью 1920 года рухнул последний белогвардейский оплот в европейской части России – в Крыму. Врангелевцы похожим образом (как и деникинцы) бежали из Крыма – спешно, на кораблях; в сумятице и в отчаянии. На борт последнего парохода ступил и сам барон Врангель. Сняв фуражку корниловского ударного полка, он перекрестился на восток и прослезился… Среди белогвардейцев были десятки тысяч казаков, не ожидавших от большевиков ничего хорошего. Бежали – и правильно делали, оставляя себе шанс на спасение. Тридцать тысяч офицеров-врангелевцев поверили «честному» слову главкома Южного фронта большевистских вооруженных сил товарищу Фрунзе, который пообещал пощадить сдавшихся в плен. И как же? Они были все зверски умерщвлены (главным образом, утоплены) по приказу двух злодеев: жестокой изуверки-фанатички Розалии Землячки (партийная кличка Демон; боевички, убивавшей людей с 1905 года), утверждавшей, что на «царскую гниль нам и патронов тратить жалко» и члена президиума ВЦИК, австрийского военнопленного, безумного террориста Бела Куна.

Геноцид казачества
  Неимоверно страшная судьба ждала казаков. Секретный циркуляр января 1918 года Оргбюро ЦК РКП (б), изданный волей Троцкого, Свердлова, Крестинского, Владимирского («старое казачество должно быть испепелено в горниле социальной борьбы»), открывший дорогу поголовному истреблению казачества, чудовищному террору и массовым безрассудным расправам на Дону, Кубани, Урале, Тереке, в Оренбуржье и Забайкалье, - документальный акт о проведении в жизнь этнического геноцида – одного из старейших в двадцатом веке (наряду с холокостом евреев в фашисткой Германии и жутким истреблением армянского народа в турецкой Османской империи).
  Во время проведения спланированных людоедами-троцкистами акций специальные подразделения ЧК, отряды матросов-анархистов, латышских и эстонских стрелков, бывшие военнопленные – венгры, чехи, хорваты из состава так называемых интернациональных бригад – обработанные ядом марксистской пропаганды, истребили за два года более миллиона казаков. Мирное население в станицах и хуторах расстреливали, вешали, закалывали штыками, закапывали живыми в землю, травили газом. Убивали детей на глазах у родителей, резали глубоких стариков и старух, бросали в огонь грудных младенцев, жгли церкви, разоряли кладбища. Это «комиссарское» иго было похлеще Батыева нашествия на Русь! Станицы и хутора Дона, Кубани, Урала и Терека лежали в руинах. Само слово «казак» оказалось под запретом. Вот что с громадной болью говорил в то время донской казак Филипп Миронов, командир корпуса красной кавалерии (именно о нем трагически погибший бард, музыкант, патриот России Игорь Тальков написал свою известную песню «Бывший подъесаул»): «Кровь пролитая красными кавалеристами – это кровь напрасная и лишня, и пролита она под дикий сатанинский хохот новых вандалов, воскресивших своими злодеяниями времена инквизиции. Население Дона стонет от насилия. Нет хутора и станицы, которые не считали бы свои жертвы десятками и сотнями. Дон онемел от ужаса»…
  Все двадцатые годы террор – м меньшим ожесточением, но продолжался, сопровождаясь политикой расказачивания и переселений уцелевших казаков на края России…

Первое возрождение
  В 1936-1937 года, по личному распоряжению Иосифа Виссарионовича Сталина, началась, в первое время медленная и негласная, а потом активная реабилитация казачества: разрешение ношения традиционной одежды, а затем – холодного оружия (по распоряжению Совета народных комиссаров СССР в 1938 году), появление народных хоров казачьей песни (к примеру, Обуховского), открытие клубов ворошиловских всадников (где на Дону и Кубани обучалась конной подготовке и азам военного дела казачья молодежь). Продолжилась реабилитация возрождением и узакониванием самого понятия «казак» и, кстати, приданием ему (уже в конце тех – тридцатых годов!) этнического содержания – включением казаков в официальный список народов СССР, далее – изменением в школьных учебниках истории; затем героизацией руководителей красного казачества Миронова, Думенко, Кочубея, Автономова, Блинова, Подтелкова, Дьякова, и в конце концов созданием специальных воинских частей и соединений Красной Армии. Реабилитация казачества – даже с политической точки зрения, верное решение сталинской власти…
  В результате в годы Великой Отечественной войны на Юге России казачество стало в основной своей массе верным и надежным оплотом борьбы против немецко-фашистской агрессии…
  Но вернемся к 1920 году. Корабли с врангелевцами прибыли после нескольких недель плавания (люди питались кусками сахара, хлебными крошками, пили соленую воду, умирая от тифа, кори, скарлатины, дизентерии) в Константинополь, занятый англо-французскими войсками. К русским и казакам отнеслись не как к союзникам по 1-й мировой войне (благодаря быстротечным и неподготовленным, но героическим наступлениям русской армии в 1914 и в 1916 годах и огромным жертвам дважды была спасена Франция, стоявшая на грани военного краха), а почти как к врагам. По приказу британского и французского спецкомиссаров врангелевские части были разоружены вплоть до холодного оружия; у терских казаков отбирали даже кинжалы – предмет их национальной гордости и чести: видимо кинжалы сильно угрожали Британской империи.
  Английское командование при помощи исполнителей – трусливых, подлых и неблагодарных России за свое спасение в 1-ую мировую войну французских вояк – просто издевалось над россиянами, мстило Великой России, но в данный момент – больной, слабой, искалеченной, за былую силу, могущество, гордость.

Тяжелые камни Лемноса
  Французы, науськанные англичанами, разоружив врангелевцев и объявив, что Белую армию они распускают за ненадобностью, ограбили беззащитных после сдачи оружия россиян, отобрав транспорты с топливом и обмундированием. Вернее, «союзнички», конечно, взяли чужое, якобы, на хранение, на время, но акты об этом хранении вскоре «благополучно» потеряли.
  Ограбленных россиян антантовцы разбили на три большие группы, и отправили затем в полуконцентрационные лагеря на греческие острова, контролировавшиеся к концу 1920 года французскими вояками из состава североафриканских корпусов (рядовой состав – главным образом, алжирцы и сенегальцы), которые находились под безоговорочным влиянием британского генералитета. Около 25 тысяч казаков (в основном – кубанцы, а также терцы, донцы, астраханцы, калмыки) попали в заточение на остров Лемнос (Лимнос по-гречески; станичники называли его на свой лад Ломонос).
  Барон Врангель, все еще беспочвенно и наивно надеявшийся на возрождение белого движения и на помощь «союзничков», назвал разоруженных и оскорбленных Антантой беженцев-россиян «Лемносской группировкой русской армии», назначил командующего – генерала Федора Абрамова, потомственного казака дворянского рода, героя 1-й Мировой войны, пытаясь удержать воинскую дисциплину и сплоченность в эмигрантской среде. Вскоре беженцев на Лемносе для поднятия морального духа посетили войсковые атаманы: кубанский – Науменко, терский – Вдовенко, донской – Богаевский. Зимой 1921 года на остров лично прибыл сам Врангель.
  Условия для проживания на Лемносе были исключительно тяжелыми: скалистая местность – бесплодная, пронизываемая ледяным норд-остом; редкие кустарники и колючка – символ острова. Холодная, серая, бесснежная зима в условиях в условиях почти полного отсутствия топлива (собирали в охапки и жгли все те же унылые колючки). Абсолютно спартанские условия (в том числе для женщин и детей) – полусгнившие палатки, верх которых часто срывался порывами ветра, редкотравяная подстилка, нехватка одеял и простыней. Выход в населенные пункты Лемноса – небольшие села и два городка, был жестко ограничен для казаков; французская администрация всячески препятствовала общению эмигрантов с греками, добиваясь полного уединения славян, находившихся в информационно-коммуникативном вакууме, с целью морального разложения, деградации воинов и последующей выдачи обессиленных людей большевикам в обмен на какие-либо экономическо-торговые выгоды.
  Французы ждали, когда перезревшее яблоко само упадет с дерева – казаки превратятся в неуправляемую толпу, в безразличных рабов, готовых на все ради куска хлеба. По приказу французского генерала Брюссо россиян практически морили голодом: рацион на день состоял из 200 граммов полусъедобных консервов и пустой похлебки, но даже этот рацион представители «культурной европейской нации» пытались урезать; французские интенданты занимались любимым делом – воровством, а нижние чины африканского корпуса – мавры и негры – задирали своих российских пленников, хамили, завязывали ссоры и склоки.

Несгибаемый дух
  Но казаки не превратились в скот. Они приспособились и к холоду, и к ветру. Научились спать на голой земле, научились ловить осьминогов в Эгейском море и употреблять их в пищу. Не ввязывались во французские провокации, терпеливо, по-христиански сносили подлости и оскорбления. Не утратили, даже в изношенной форме, изорванной одежде, в прохудившейся обуви – воинской дисциплины и молодцеватого вида, не забыли, что они посланники Великой России. Не утратили стойкости духа и веры в Бога. Не потеряли жизненную энергию и оптимизм.
  На Лемносе регулярно устраивались строевые смотры и даже парады (например, в честь прибытия Врангеля), когда все мало-мальски здоровые воины маршировали под барабаны, а женщины и ребятишки их с ликованием приветствовали. Подъем в лагерях Лемноса производился в семь часов утра под звуки военного горна. В течение четырех часов подряд казаки занимались гимнастикой, строевой подготовкой, индивидуальной выправкой. Не предаваясь лени и праздности, целый день трудились. Многие ремесленничали, шили, слесарили, изготовляли обувь, пользовавшуюся большим спросом у греков, иные из немногих подручных материалов творили – другого слова не скажешь – церковную утварь, иконы – настоящие произведения искусства. В более-менее приспособленных палатках казаки обустраивали походные церквушки, изо всех сил придавая убранству максимально благолепный вид. И у них получалось! Таким образом, огромные палаточные лагеря жили настоящей жизнью: люди работали, учились, творили и мололись.
  Греческое духовенство острова, сострадая православным братьям, выделило в городке Мудросе здание для русского храма (старинную церковь Святых Архангелов). Кроме того, русские службы проводились в греческой церкви села Портиану. Греки стремились бывать на этих службах, их поражало и увлекало многоголосие старинного церковнославянского пения. На Лемносе было несколько десятков наших священников, прошедших тернии 1-й Мировой и Гражданской войн, настоящих подвижников, неутомимых проповедников – самоотверженных и жертвенных. Многие из них работали в инфекционных госпиталях, и навсегда остались в греческой земле.
  В каждой палаточной церкви пел казачий хор, а на службах в Мудросе – впоследствии легендарный хор донцов Сергея Жарова, покоривший весь мир духовными гимнами и казачьим фольклором. Послушать народные песни жаровцев собирались даже английские и французские военные, а греки боготворили хор.
  На Лемносе бывший директор Новочеркасского реального училища Горчуков организовал гимназию для взрослых, работали общеобразовательные школы для казачьих детей, в лагерях острова открылись библиотеки-читальни, художественные выставки, курсы иностранных языков, два самодеятельных театра, а юнкера создали несколько футбольных команд. На Лемносе издавались «Вестник Донского лагеря», журналы «Атаманец», «Кубанец», «Сын изгнания», где высмеивались большевики и антантовцы.
  Несгибаем казачий дух! Немногие беженцы соглашались (несмотря на ожесточенную агитацию французов) идти в услужение безбожникам на покинутой родине, наниматься на латиноамериканские либо служить наемниками во французском Иностранном легионе. Соглашались, в основном, заключенные тюрьмы на теплоходе «Рион», осужденные военными судами русской армии за уголовные преступления.
  Горе и боль изгнания… Трагедия Лемноса с его сотнями могил беженцев-россиян, умерших от голода, холода, болезней, тоски по Отечеству…
  Как пронзительно звучат строки великого казачьего поэта Николая Туроверова, одного из участников лемносского сидения:

Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня.
Я с кормы все время мимо
В своего стрелял коня,
А он плыл, изнемогая,
За высокою кормой,
Все не веря, все не зная,
Что прощается со мной…

  Летом-осенью 1921 года кубанские и донские части, гражданские беженцы смогли покинуть остров и отправиться в близкие по духу и вере Сербию и Болгарию. Казаки пели песню донского станичника Холмова:

Ты, Лемнос, ты наша каторга,
Заграничная тюрьма.
Ты голодная, холодная,
И пустынна и мрачна.
На твоих твердынях каменных
Меж ущелий, между скал
По французскому велению
Дух казачий угасал.
Но сильна душа казачья,
Как столетняя сосна,
И французскому желанию
Не поклонится она.

Братья эллины
  Особенно стоит подчеркнуть, отношения между православными братьями-греками и казаками на Лемносе сложились теплые, душевные, сердечные. Пропускной режим на острове был строгий, но когда россияне все-таки попадали в греческие села, их встречали радушие, гостеприимство, глубокое уважение. Казаков эллины приглашали в дом, кормили-поили, снабжали на дорогу хлебом, сыром, овощами. Русские военные врачи (высочайшей квалификации) лечили греков, делали местным жителям сложные операции, пока французское командование… не запретило посещение русских госпиталей.
  В октябре 1921 года генерал Федор Абрамов поблагодарил греческого губернатора, духовенство за доброту, за любовь к России. Генерал просил греческое духовенство взять на себя заботу о российских кладбищах.
  Российско-греческая дружба, века тебе! На Лемносе это знают очень хорошо. В июне 1770 года русская эскадра графа Алексея Орлова освободила остров от поработителей-османов. Русский десант эллины встретили с восторгом. Митрополит острова Иоаким благословил добровольцев в помощь морякам Орлова. В октябре у города Мудроса враг был снова разбит. Но эскадра вынужденно покинула Эгейское море, а вернувшиеся турецкие колонизаторы учинили кровавую резню – повесили митрополита Иоакима, убили сотни людей, грабили, насиловали, жгли дома и церкви. Окончательно Лемнос был освобожден от оккупантов в 1912 году героем греческого народа Кундуриотисом. В 1918 году в городе Мудросе Турция подписала свою капитуляцию в 1-й Мировой войне.
  В годы 2-й Мировой войны лемносские эллины мужественно боролись с германским фашизмом. В октябре 1944 гола партизаны самостоятельно освободили свой остров от гарнизона гитлеровцев.
  Во времена военных лихолетий и потрясений кладбища россиян остались без должного внимания и запустели. Ушло потихоньку их жизни поколение греков, помнивших братьев-казаков.
  Но в 2004 году митрополит Лемноса Иерофей пообещал генерал-лейтенанту Леониду Решетникову – директору Российского института стратегических исследований – обнаружить остатки российских кладбищ. Претворил в жизнь это обещание префект Лемноса господин Бавеас, который установил, что захоронения производились возле селения Портиану. На холме в море колючек стали находить ушедшие в землю плиты. Больше восьмидесяти лет минуло – и прошлое стало открываться.

Память жива
 С весны 2004 года члены попечительского Совета Новоспасского монастыря и молодежный православно-поисковый отряд стали восстанавливать российские кладбища, установили имена почти 400 захороненных людей. Очень сильно содействовал тогдашний вице-спикер Государственной Думы России Сергей Бабурин. На кладбище в Калоераки был поставлен мраморный крест, в Мудросе воздвигли мемориальную доску. Первоначально финансовыми средствами помог палестинский араб (женатый на донской казачке) – бизнесмен-строитель. В течение нескольких лет финансовую помощь оказывал депутат Государственной Думы России Иван Саввиди. На погосте на мысе Пунда открыт трогательный мемориал – вокруг креста поставлена памятная стена, напоминающая разрушенную церковь, а в центре композиции Икона Пресвятой Богородицы Одигитрии.
  Все эти события происходили и происходят в рамках общефедеральной государственной политики. По словам премьер-министра Российской Федерации Владимира Владимировича Путина «очень приятно, что происходит возрождение казачества, возрождение уникальной и самобытной культуры казаков, повышается их роль в жизни государства российского и, что, может быть, самое главное – растет чувство патриотизма, которое всегда было присуще казачеству».
  В сентябре 2010 года на Лемносе состоялись обширные российско-греческие мероприятия, посвященные 90-летию высадки беженцев на острове. Торжества организовывались и курировались на уровне Правительства Российской Федерации. Лемнос посетили видные представители дворянской аристократии, общественные и духовно-религиозные деятели, выдающиеся представители нашей культуры, в том числе: Владыка Алексий – Архиепископ Костромской, наместник Новоспасского монастыря; народный артист России Никита Сергеевич Михалков, генерал-лейтенант Леонид Решетников; главный продюсер документального кино ВГТРК Сергей Алексеев; народный художник России Дмитрий Белюкин; ректор театрального института имени Щепкина Борис Любимов; председатель Совета стариков казаков Калмыкии Николай Илюмжинов; атаманы войсковых казачьих обществ России; представители графской фамилии Шидловских – потомки Аглаиды Голенищевой-Кутузовой. Делегацию Дона возглавил депутат Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, атаман Всевеликого Войска Донского казачий генерал Виктор Петрович Водолацкий.
  На Лемнос отправились два творческих коллектива, тщательно отобранные организаторами торжеств: хор Новоспасского монастыря и группа народного ансамбля Азовских донских казаков (в составе: руководитель группы Вера Голикова; баянист, урядник Всевеликого Войска Донского Григорий Половинка; Олеся Харсеева-Гавриленко, Юлия Еременко, Анна Кондрашова, Екатерина Кочегура-Гавришева, Александр Кондрашов, Надежда Кондратенко, Максим Гребенюк, Геннадий Кривцов, Дмитрий Сибиль, Дмитрий Масунов, Юлия Панферова, Юлия Бабичева, Юлия Селиванова, Илья Черноусов, Наталья Буянова, Мария Костенко, Сергей Карпов, Александр Николаенко).
  Выбор организаторов неудивителен. Исполнительское мастерство и духовность названных коллективов известны далеко за пределами России, их высокий уровень беспристрастному специалисту трудно подвергнуть сомнению.
  Азовские артисты в течение «Русских дней на Лемносе - 2010» не только выступили с несколькими официальными концертами, но и устраивали импровизированные представления в населенных пунктах острова, вечера казачьей песни, показывали зажигательные пляски в греческих селах, поселках и городах. Свободно и раскрепощено общались «казаки» с греческой публикой, а публикой это стало все население Лемноса – от мала до велика. Буря эмоций, восторг, восхищение – я подбираю еще слишком слабые слова, чтобы передать впечатление греческой общественности от присутствия на острое нашего ансамбля. Греки и пели, и плясали вместе с посланцами Тихого Дона, казачьи мелодии гремели на улицах, в скверах, раздавались из окон домов (и по сей день – уже в 2011 голу, оказывается, казачья песня не смолкает на Лемносе). Жив непокорный казачий дух, прошел несгибаемым сквозь века и античный дух великих эллинов.
  Никогда еще, ни в одной зарубежной поездке артисты ансамбля не чувствовали такой любви к себе, такого единения. Остров Лемнос – неприветливый и пустынный с виду, открылся россиянам по-гречески темпераментным, бурным, солнечным. Таким ярким и светлым, несмотря на вспоминаемые печальные события. Артисты ансамбля участвовали в съемках документального фильма Елены Чавчавадзе и Галины Огурной, присутствовали на красивейших совместных службах греческого и российского православного духовенства, на торжественных мероприятиях в городе Мудросе и Мирине, на поминовениях на российских кладбищах. Посланцы Нижнего Дона возлагали венки и цветы к памятнику греческих патриотов, погибших в борьбе за свободу Эллады, к памятнику эскадрам Орлова и Сенявина, освобождавшим Лемнос от турок в 1770 и 1807 годах, на Русском кладбище на мысе Пунда (Калоераки), на донском участке международного военного кладбища около города Мудроса, посетили греческую церковь с Чудотоворной Иконой Святого Великомученика Георгия Победоносца в селении Каллиопе, древнейший античный амфитеатр.

И вновь казаки в Греции
  Вот что рассказывает участница ансамбля педагог Юлия Селиванова: «Прибыли на Лемнос. Неожиданная поездка… незабываемое ощущение – атмосфера праздника, окружавшая нас со стороны простых греков, греческих властей, особенно – общины Неа-Кутали и ее главы господина Вулгаракиса…
  Глубокое впечатление от поездки – общение с представителями русских дворянских аристократических родов. Вот это люди! Перед тобой оживает Россия 19-го века: поражают их воспитание, ум, галантность, терпимость к невзгодам, искренняя религиозность, неистребимая вера в России. Русские аристократы целовали руки нашим девушкам, выражая признательность за мастерство и верность духовным традициям. Такое не забывается! Довелось мне много общаться с молодыми представителями эмиграции Дмитрием Лиссетом (у него бизнес в Новочеркасске) и Софьей Шидловской – которые, в свои молодые годы, являются образцом культуры, говорят на классическом русском языке, от которого мы все так далеко отошли.
  Я ощущала на Лемносе незримое присутствие душ умерших в 1920-1921 годах наших соотечественников. Они долго ждали, когда их вспомнят, когда о них скажут, когда их помянут. Когда откроют кладбища, когда восстановят могилы. Когда споют в их честь. Такой час, слава Богу, пришел. После одного из концертов ансамбля, проходившего в кинотеатре, беспричинно лопнули и разлетелись вдребезги массивные стеклянные входные двери, наведя шороху среди местных жителей. Сила энергетики казачьей музыки? Я думаю, это наши ушедшие соотечественники дали нам сигнал, что простили на время забывшую их родину и ее представителей. Таков был Лемнос 2010 года».,
  Руководитель ансамбля Азовских донских казаков заслуженный работник культуры Людмила Голикова и хореограф коллектива Елена Серкова в те же дни находились в Греции, но в другой ее части – северной, радом с известным полуостровом Халкидики, в городке Ханиоти. Под их руководством детская группа ансамбля принимала участие в популярном международном фестивале детских талантов. Наши казачата в Ханиоти произвели самый настоящий фурор, и однозначно были признаны сильнейшим коллективом. Обремененная заботой о выступлениях и досуговой программе донских ребятишек, Людмила Николаевна, несмотря на все старания, технически не смогла выбраться на Лемнос, дабы поддержать взрослых артистов. Дети – на первом месте.
   - Объективно говорю: пребывание ансамбля на Лемносе – наш огромный успех и достижение, - считает Людмила Голикова. – Кроме того, артисты прикоснулись к кричащей истории своего Отечества, истории Дона, истории казачества, к незаживающей душевной ране. Об этом надо помнить всегда. В двадцатые годы прошлого века уничтожили половину казачьего рода. Явные и скрытые недоброжелатели есть у казачества и сейчас – им бы хотелось повторения трагической истории. Но мы уповаем на Бога. Правда – с казаками.

Андреева, Е. Дон необходимо обезлошадить, обезоружить и обезножить [период расказачивания] /Е. Андреева //Петровский бульвар. – 2007. – 18 июля (№ 13). – С. 7.

  Процесс полного геноцида казачества начался в 1918 году: в период с 1918-1922 гг., погибла пятая часть казачества. Около 2-х миллионов казаков было выслано в Сибирь. Репрессированы и выселены из Ростова-на-Дону 300 тыс. чел., из Новочеркасска - 200 тыс., из других городов и станиц Области войска Донского 200 тыс. чел. Из Азова и района были выселены порядка 50 тыс. чел.
  16 июля 1992 года, Верховный Совет РФ принял Постановление «О реабилитации казачества», признав за казачеством права на возрождение традиционного социально-хозяйственного уклада жизни. Но кровавые страницы периода расказачивания навсегда легли черным пятном в сердца казаков. В этот день во многих казачьих станицах проходят митинги, казаки вспоминают тех, кто погиб во время так называемого расказачивания, когда тысячи невинных людей истреблялись без суда и следствия.
  Продолжим цитатой: «Богуславский, возглавлявший ревком в станице Морозовской, в пьяном виде пошел в тюрьму, взял список арестованных, вызвал по порядку номеров 64 сидевших в тюрьме казаков и всех по очереди расстрелял. И в дальнейшем Богуславский и другие члены ревкома проводили такие же массовые расстрелы, вызывая казаков в ревком и к себе домой. Только во дворе Богуславского обнаружили 50 зарытых трупов расстрелянных и зарезанных казаков и членов их семей. Еще 150 трупов нашли в разных местах вне станицы. Проверка показала, что большинство убитых ни в чем не было виновно и все они подлежали освобождению» (Юрий Трифонов «Исчезновение». М., 1988. - с. 519, 520; ЦГАОР, ф. 1235, on. 82, д. 15, ч.1, л. 172-173).
  В ходе расказачивания, этой подлинной вакханалии, погибли тысячи невинных людей. Долгое время правда о страшных событиях на Дону тщательно скрывалась. Иногда проблема расказачивания подается как новость. Это не соответствует действительности. Первые жаркие споры на эту тему вспыхнули в середине 20-х годов, почти одновременно - в научной и художественной литературе и публицистике. Особенно бурные дискуссии развернулись, когда начал печататься «Тихий Дон». Партийный публицист Карел Радек с ходу обвинил М. А. Шолохова в «политической неграмотности, в незнании русского мужика и деревни». Взывая к защите и помощи Горького, Шолохов оправдывался: «Но я же должен был, Алексей Максимович, показать отрицательные стороны политики расказачивания и ущемления казаков-середняков, так как, не давши этого, нельзя вскрыть причины восстания».
  Какие же догматы насаждались на место запрещенной исторической правды? Согласно Сталину, нерабочие массы, крестьяне драться за социализм или строить его добровольно не хотят и не могут. Поэтому, говорил он на VIIIсъезде РКП(б) в 1919 году, пролетариат должен заставить их воевать и идти за собой. Это - крестьянство. А казачество? «... Казачьи части, именующие себя советскими, не могут, не хотят вести решительную борьбу с казачьей контрреволюцией... превратились в базу контрреволюции... Кто же другой мог быть оплотом деникинско-колчаковской контрреволюции, как не исконное орудие русского империализма, пользующееся привилегиями и организованное в военное сословие, - казачество, издавна эксплуатирующее нерусские народы на окраинах» (Сталин И. В. Соч. т. 4, с. 124).
  Таким образом, казаки изображались как монолитное целое, извечно враждебное остальному народу. Следовательно, насилие мыслилось в качестве единственно возможной по отношению к ним политики, и расказачивание само собой разумелось.
  Одна из центральных газет писала в те годы: «Старое казачество должно быть сожжено в пламени социальной революции. Стомиллионный русский пролетариат не имеет никакого нравственного права применить к Дону великодушие... Дон необходимо обезлошадить, обезоружить и обезножить и обратить в чисто земледельческую страну». В такой атмосфере расказачивание не могло не обернуться насилием. Пройдет не так много времени, и в начале 20-х В. И. Ленин скажет об ошибочном стремлении большевиков решать сложнейшие вопросы непосредственными велениями пролетарского государства в мелко крестьянской стране.
  Хотелось бы верить, что кровавая трагедия казачества навсегда ушла в прошлое. Но уже никогда не вычеркнуть из истории крови, мук и гибели тысяч людей, попавших под пресс расказачивания. Через много десятилетий после гражданской войны в проекте «Основных принципов и направлений деятельности Союза казаков» будет отмечено: «... антинародная политика расказачивания, раскулачивания, волюнтаристского передела казачьих территорий, отмена демократического казачьего управления и традиционного землепользования, переселения с земель праотцов в период становления Советской власти лишила казаков этнической самобытности, корневой связи с землей, историей и культурой предков, экономически закрепостила их, привела к духовному опустошению народа, физическому вырождению».
  Медленно и трудно возрождалось вытоптанное революцией и войной казачество. Но историческая правда все расставила на свои места.

Трут В.П. Трагедия расказачивания (к событиям весны 1919 года на Верхнем Дону)/В.П. Трут //Донской временник. – 2004. – С. 24-29.

   Конец 1918-го — начало 1919 г. ... В России во всю полыхает пожар братоубийственной гражданской войны. Обстановка на фронтах складывается явно в пользу красных: силы их противников разобщены, частично разбиты, Красная Армия ведет успешное наступление на основных направлениях. Особенно благоприятное положение было на важнейшем Южном фронте, где с 4 января 1919 г. началось осуществление крупной наступательной операции 8-й и 9-й армий. Вскоре красные части вступили в пределы Донской области. В это же время значительно усилился процесс внутреннего разложения белоказачьих войск Донской армии атамана П. Н. Краснова. Основная масса донского казачества под влиянием сильной усталости от войны, растущего разочарования в проводимой казачьими лидерами политике, активной просоветской агитации и успехов Красной армии стремилась к уклонению от дальнейшего вооруженного противоборства и поиску путей мирного урегулирования. Дело доходило до того, что целые казачьи полки белых отказывались выполнять приказы командования и посылали своих депутатов к красным для ведения мирных переговоров. Так, делегации для переговоров о заключении перемирия направили 6-й, 22-й, 23-й и 24-й конные и 22-й пеший казачьи полки [1].
  Многие казачьи полки в полном составе самовольно покидали боевые позиции и расходились по домам, а некоторые сдавались в плен. Член РВС Южного фронта И. Ходоровский докладывал в Москву: «Количество пленных постоянно растет. Полностью сдались 25, 26 и 27 конные, 24 и 25 пешие полки. Сдавшиеся казаки обезоруживаются. Командный состав казаков бежал в Новочеркасск. Среди казаков полное разложение» [1] .
  Красновская армия буквально таяла день ото дня. По свидетельству известного красного военспеца Н. Какурина — «... началось преследование ее остатков, отмечавшееся или массовой сдачей в плен целых казачьих частей, или уходом их по домам» [2] .
  Это позволило красным в самом скором времени занять большую часть территории Донской области.
  И вот в таких более чем благоприятных для советской власти условиях 24 января 1919 г. Организационное бюро ЦК РКП (б), возглавляемое Я. Свердловым, принимает циркулярное письмо партийным организациям Дона и Приуралья, определявшее политику большевиков по отношению к казачеству. В нем говорилось: «Последние события на различных фронтах в казачьих районах — наши продвижения в глубь казачьих поселений и разложение среди казачьих войск — заставляют нас дать указания партийным работникам о характере их работы при воссоздании и укреплении Советской власти в указанных районах. Необходимо, учитывая опыт гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути здесь недопустимы. Поэтому необходимо:
  1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо применять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо с его стороны к новым выступлениям против Советской власти.
  2. Конфисковать хлеб и заставлять ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам.
  3. Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселение, где это возможно.
  4. Уравнять пришлых «иногородних» к казакам в земельном и во всех других отношениях.
  5. Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у которого будет обнаружено оружие после срока сдачи.
  6. Выдавать оружие только надежным элементам из иногородних.
  7. Вооруженные отряды оставлять в казачьих станицах впредь до установления полного порядка.
 8. Всем комиссарам, назначенным в те или иные казачьи поселения, предлагается проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящие указания.
  ЦК постановляет провести через соответствующие учреждения обязательство Наркомзему разработать в спайном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли» [3] .
  Данный документ поражает не только своей очевидной категоричностью и жестокостью, не укладывавшимися даже в экстремальную ситуацию гражданской войны, но и явной расплывчатостью и неопределенностью многих ключевых формулировок. Последнее обстоятельство позволяло, а отчасти и прямо нацеливало, существенно расширить масштабы репрессий по отношению к казакам, включая и ни в чем не повинное мирное население. Например, если первая часть фразы первого пункта циркуляра «... провести беспощадный массовый террор» более чем ясна и понятна, то вторая часть — «... по отношению ко всем вообще казакам(!), принимавшим какое-либо прямое или косвенное(!!) участие в борьбе с Советской властью» совершенно не определенна. Что значит «косвенное участие»? Кто должен был определять степень причастности станичных жителей к борьбе с советской властью? Каковы критерии этого участия? Кроме того, данная фраза весьма красноречиво свидетельствует, что в большевистской политике по отношению к казачеству отсутствовал постоянно подчеркивавшийся советскими лидерами так называемый «классовый подход или принцип». Ведь в документе четко указано: «... ко всем вообще (!) казакам», в какой-либо (т. е. совершенно не определенной и не ясной) степени причастности к шедшему вооруженному противоборству.
  Сразу же после принятия данного циркулярного письма, в литературе зачастую именуемого директивой, оргбюро ЦК рассылает его на места с указанием решительного осуществления всех указанных мер. Так было положено начало реализации преступной политики террористического расказачивания*, вылившегося в геноцид казачества как этносоциальной общности.
  *Необходимо отметить, что сам термин «расказачивание» появился задолго до революционных катаклизмов XX века и нес совершенно иную смысловую нагрузку. Под «расказачиванием» еще во второй половине XIX– начала XX века понимали упразднение сословных льгот и тягот (т.е. прав и обязанностей) казачества как социально-сословной (в данном случае - сословной) общности, уравнение его в социально-экономическом плане с другими слоями населения, главным образом, - с крестьянством.
  Ни о каких насильственных мерах воздействия на казачество, а тем более о его ликвидации как такового, присущих ему отличительных этносоциальных признаков (самосознания, культуры, быта и т.д.), не говоря уже о каких-либо административных или силовых притеснениях, массовых и огульных преследованиях или физическом уничтожении казачьего населения, в то время никто даже не заикался. Таким образом, следует четко различать два совершенно разных смысловых понятия, вкладывающихся в один и тот же условных термин «расказачивание». С одной стороны, административно-формальное упразднение сословных прав (льгот) и обязанностей (тягот) казачества как социально-классовой категории (сословия), а с другой – осуществлявшиеся большевистским руководством масштабные и целенаправленные действия по реализации открытой репрессивной политики и в отношении казачества, вобравших в себя множество мер, вплоть до массового физического уничтожения мирного казачьего населения, направленных на полное искоренение особенностей казачества как этносоциальной общности. – В.Т.
  На основании полученной директивы из Москвы местные партийно-советские и военные органы разрабатывали конкретные указания и планы действий по ее претворению в жизнь. Так, уже 5 февраля 1919 г. РВС Южного фронта издал приказ о создании полковых революционных трибуналов, в функции которых вменялось осуществление «... суда и расправы со всякими контрреволюционными элементами, не принадлежавшими в данный момент к составу полка» (т. е. главным образом к гражданскому населению). Реввоенсовет фронта, продолжая работу в данном направлении, 7 февраля написал свою инструкцию, подписанную И. Ходоровским, согласно которой надлежало расстреливать «... всех без исключения казаков, занимавших служебные должности по выборам или по назначению окружных и станичных атаманов, их помощников, урядников, судей и прочих, всех без исключения офицеров красновской армии, всех богатых и так далее» [4] .
  Содержание этой инструкции, разосланной 8 февраля по всем частям фронта вместе с директивой ЦК, вызвало сомнения и растерянность даже у некоторых армейских начальников, которые, опасаясь возможной провокации, выслали ее копию в Москву председателю СНК В. Ленину и наркомвоену Л.. Троцкому. В свою очередь руководитель Донского бюро РКП (б) С. Сырцов от имени этого органа направил во все ревкомы области распоряжение следующего содержания: «В целях скорейшей ликвидации казачьей контрреволюции и предупреждения возможных восстаний Донбюро предлагает провести через соответствующие советские учреждения следующее:
  1. Во всех станицах, хуторах немедленно арестовать всех видных представителей данной станицы или хутора, пользующихся каким-либо авторитетом, хотя и не замешанных в контрреволюционных действиях, и отправить как заложников в районный революционный трибунал (уличенные согласно директивам ЦК должны быть расстреляны);
  2. При опубликовании приказа о сдаче оружия объявить, что в случае обнаружения по истечении указанного срока, какого-либо оружия, будет расстрелян не только владелец оружия, но и несколько заложников;
  3. В состав ревкомов ни в коем случае не могут входить лица казачьего звания, не коммунисты...;
  4. Составить по станицам под ответственность ревкомов списки всех сбежавших казаков (то же относится и к кулакам) и без всякого исключения арестовывать и направлять в районные трибуналы, где должна быть применена высшая мера наказания» [5] .
  Реализация всех этих установок на практике вылилась в массовые безрассудные и жестокие расправы с мирным казачьим населением. В докладе Казачьему отделу ВЦИКа уполномоченного Высшего Совета Народного Хозяйства, члена РКП (б) М. Нестерова, непосредственно наблюдавшего события в Хоперском районе 9-го округа Донской области, отмечалось: «Расстрелы там были ужасные. Расстреливали иногда без суда по донесению местного комиссара или по наговору соседки, даже безграмотных старух и стариков, еле волочивших ноги, казачьих урядников (не говоря уже об офицерах). Порой за день расстреливали по 50 — 60 человек. И все это, по словам местных работников, на основе инструкций из центра...» [6] .
  Находившийся в то время на Дону в качестве агитатора коммунист К. Краснушкин из Сокольнического района Москвы свидетельствовал: «Комиссары станиц и хуторов грабили население, пьянствовали, отбирали скот и продукты... Трибунал разбирал по 50 дел в день. Люди расстреливались совершенно невиновные — старики, старухи, дети... Расстреливали на глазах у всей станицы сразу по 30 — 40 человек, с издевательствами, раздевали донага. Над женщинами, прикрывавшими руками свою наготу, издевались и запрещали это делать...» [7] .
  С. Сырцов докладывал в Москву: «Ревкомы под влиянием требований крестьян* переименовывают станицы и хутора в волости и деревни (это, может быть, на первый взгляд и мелочь, но для казачества, так дорожащего своими традициями и бытовыми особенностями, не остается иллюзий: начинается «расказачивание» казачества, то, чего оно так боялось)... В целом в ряде станиц и хуторов выводится из обихода слово «казак»... Станицы в Миллеровском районе... обезлюдели. Казаки с семьями и кое-каким имуществом ушли с отступающей армией, зная, что оставшихся ждет крутая расправа...» [8] .
  *Точнее – под самым непосредственным влиянием Донбюро и лично самого Сырцова, который неоднократно заявлял о необходимости решительного осуществления данных мероприятий. – В.Т.
  Доведенное до полного отчаяния, казачество северных округов Дона решительно выступило против советской власти. В ночь с 10 на 11 марта 1919 г. в районе станиц Казанской и Вешенской вспыхнуло восстание. Численность повстанцев уже в самом скором времени составила до 15 тыс. казаков призывного возраста и до 10 тыс. стариков, иногда женщин [9] .
  (Позже М. Шолохов в письме к М. Горькому от 6 июня 1931 г. отмечал, что Вешенское восстание возникло в результате безрассудных репрессий ретивых представителей власти и что в своем романе «Тихий Дон» он нарисовал, не сгущая красок, реальную... «суровую действительность, предшествующую восстанию, причем сознательно упустил такие факты, служившие непосредственной причиной восстания, как бессудный расстрел в Мигулинской станице 62 казаков-стариков или расстрелы в станицах Казанской и Шумилинской, где количество расстрелянных казаков... в течение б дней достигло солидной цифры — 400 с лишним человек») [10] .
  Быстрому и значительному увеличению масштабов восстания, расширению охваченных им территорий и росту численности его участников способствовали захваченные восставшими в Вешенском ревкоме документы, в частности, известное циркулярное письмо Оргбюро ЦК РКП (6) и телеграмма члена РВС Южного фронта Л. Коллегаева о беспощадном уничтожении казачества[11].
  Прибывший в это время на Верхний Дон известный большевистский деятель В. Трифонов в своем письме в Москву отмечал, что «... восставшие казаки в качестве агитационных воззваний распространяли циркулярную инструкцию партийным организациям... о беспощадном уничтожении казаков. Лучшего агитационного материала они, конечно, и выдумать не могли [12] .
  И уже к маю 1919 г. общая численность восставших казаков составила 40 тыс. человек, а район восстания охватил обширный район Верхнего Дона с населением свыше 300 тыс. человек [12].
  Вспыхнувшее Верхнедонское восстание в тылу 8-й и 9-й красных армий сразу же сказалось на ситуации на всем Южном фронте. Красное командование вынуждено было бросать на борьбу с восставшими все новые и новые силы, снимая их с боевых позиций на фронте.
  16 марта 1919 г. Пленум ЦК РКП (б) принял решение о приостановлении (именно приостановил, а не отменил его, как ошибочно считают некоторые авторы. – В.Т.) январской директивы. 8 апреля РВС Южного фронта передал политотделам всех армий и ревкомам Донской области соответствующие указания ЦК партии, основанные на решениях мартовского пленума. Отменялись приказы РВС Южного фронта об организации полковых ревтрибуналов и инструкции РВС фронта о проведении в жизнь директивы ЦК от 24 января 1919 г. [1. — С. 52] .
  Казалось, разум восторжествовал и в политике большевиков по отношению к казачеству наметились изменения. Однако в действительности все было иначе.
  Одновременно с названными приказами РВС Южного фронта, в тот же самый день 8 апреля 1919 г., Донбюро РКП (б) утвердило свою собственную резолюцию относительно январской директивы Оргбюро ЦК, в которой говорилось: «Насущная задача — полное, быстрое и решительное уничтожение казачества как особой экономической группы, разрушение его хозяйственных устоев, физическое уничтожение казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, распыление и обезвреживание рядового казачества» [13. — Л. 163 — 164.].
  И вся практическая деятельность местных партийных и советских органов осуществлялась с этой резолюцией. Варварский курс на расказачивание продолжался. Более того, он получил свое дальнейшее развитие.
  22 апреля 1919 г. ЦК РКП (б) рассмотрел и утвердил (!) данную резолюцию Донбюро. [13. — Л. 164 об.]
  Фактически она стала новым директивным документом, отражавшим направления политики большевиков по отношению к казачеству и открыто декларирующим официальное расказачивание [9. — С. 89] .
  С целью «распыления» казачества в это же время принимается целый ряд решений о массовом переселении на Дон населения из северных и центральных районов страны. 24 апреля выходит даже специальный декрет СНК «Об организации переселения в производящие губернии и в Донскую область» в соответствии с которым на Дон должны были быть направлены переселенцы из шести северных губерний [14. — С. 486] .
  На переселении на Дон неказачьего населения настаивал и лично В. Ленин, неоднократно направлявший письма партийным организациям Петрограда, в РВС Южного фронта с настойчивыми требованиями принять срочные меры для переселения [14. - С. 296, 314 — 316] .
  А некоторые местные большевистские руководители, например Сырцов, шли еще дальше и настаивали на расчленении казачьих областей, пытались насильственно вводитьновое административное деление, осуществлявшееся таким образом, чтобы в новых районах казачество составляло явное меньшинство от общего количества жителей, «распылялось».
  Выдвигались и предложения о массовом переселении казаков в глубь страны. Так, делегат VIII съезда РКП(б) от донской партийной организации А. Френкель представил съезду записку, в которой говорилось, что «одним террористическим методом физического уничтожения казаков... делу не пособишь, так как всех казаков не уничтожишь, а при таких условиях восстания будут продолжаться. Остается рядом с этим методом широко применить... массовое переселение их внутрь России» [15; 12. — С. 98] .
  И это были не частные предложения отдельных местных советских руководителей. Они непосредственно вытекали из господствовавших взглядов и настроений высшего большевистского руководства и его соответствующих целевых установок. На совещании работников политотделов 8-й и 9-й армий Южного фронта председатель РВС Республики Л. Троцкий провозглашал: «Казачество — это класс, который избрало царское правительство себе в союзники, опора трона. Казаки подавили восстание 1905 г. Их история запятнана кровью рабочего класса. Они никогда не станут союзниками пролетариата. Уничтожить как таковое, расказачить казачество — вот наш лозунг! Снять лампасы, запретить именоваться казаком, выселить в массовом порядке в другие области» [5. — С. 22] .
  В борьбе с восставшими казаками большевистское руководство по-прежнему делало основную ставку на массовый террор. Сырцов в телеграмме одному из местных партийных ответственных организаторов И. Решеткову категорически приказывал: «Свяжитесь с отрядом 8-й армии т. Малаховского, выделенным для подавления контрреволюционеров, примите руководство политической стороной. За каждого убитого красноармейца или члена ревкома расстреливайте сотню казаков. Приготовьте этапные пункты для отправки на принудительные работы в Воронежскую губернию, Павловск и другие места всего мужского населения в возрасте от 18 до 55 лет включительно. Караульным командам приказать за каждого сбежавшего расстреливать пятерых, обязав казаков круговой порукой следить друг за другом» [16; 12. — С. 8.].
  А член РВС Южного фронта Э. Якир требовал осуществления следующих мер: «...полное уничтожение всех поднявших восстание, расстрел на месте всех имеющих оружие и даже процентное уничтожение мужского населения. Никаких переговоров с восставшими быть не должно» [17; 7. — С. 232] . Категоричность данных документов говорит сама за себя.
  Необходимо отметить, что отдельные партийные и советские работники предпринимали попытки отстаивания более взвешенных и осторожных принципов политики по отношению к казачеству. Среди них можно назвать Г. Сокольникова, В. Ковалева, В. Трифонова, Е. Трифонова. Своеобразную программу действий по отношению к казачеству предложил Ф. Миронов, полагавший, что необходимо считаться с историческим и бытовым укладом казачества, вести среди него масштабную политико-просветительскую работу, направить к казакам умелых и опытных политработников и т. д. Однако эти голоса в тот период времени услышаны не были.
  Политика советской власти по отношению к казачеству претерпевает существенные изменения значительно позже — в конце лета — начале осени 1919 г. Важную роль в этом сыграло расследование причин Верхнедонского восстания, проведенное по предписанию высшего советского руководства различными партийными, советскими и военными органами. Так, в ходе проведенного расследования специальная следственная комиссия Южного фронта Красной армии выявила «... жуткую и дикую картину расправы с невинными жителями» ревкома станицы Морозовской [18; 12. — С. 87]. Члены комиссии констатировали, что морозовский «... ревком с председателем Богуславским во главе под флагом красного террора осуществлял невиданную по дикости и жестокости уголовщину» [19] .
  Комиссия вынуждена была арестовать весь ревком, что само по себе свидетельствовало о масштабах совершенных им преступлений, поскольку такие санкции, да еще по отношению ко всему составу органа, советской власти районного масштаба применялись отнюдь не часто. Массовые беззакония были совершены, по данным этой комиссии, и Хоперским окружным трибуналом. Член РВС Южного фронта Г. Сокольников в своем докладе в ЦК РКП (6) о причинах восстания отмечал, что оно «... началось на почве применения военно-политическими инстанциями армии и ревкомами массового террора по отношению к казакам, восставшим против Краснова и открывшим фронт советским войскам» [20. - Д. 20. - Л. 85] .
  А командующий Южным фронтом В. Гиттис, анализируя непосредственные причины восстания в телеграмме в ЦК партии, особо указывал на такое обстоятельство: «...Донбюро утверждает, что возникновение восстания не произошло на почве применения директивы, которая якобы «фактическим не проводилась»... Донбюро заблуждается, в моем распоряжении есть официальные цифры, устанавливающие факт проведения директивы в огромном масштабе в районе, который точно соответствует району теперешнего восстания» [20. — Д. 21. — Л. 13. ]. Аналогичное заключение по материалам проведенного расследования сделала специальная следственная комиссия фронта, с выводами которой полностью согласился и РВС Южного фронта. В посланной от имени этого органа телеграмме в Москву от 23 апреля говорилось: «Теперь есть повод думать, что отчаянность казаков объясняется поведением местных ревкомов, которые прямо и неукоснительно проводя директивы Южного фронта и ЦК, чересчур переусердствовали» [20; 21] .
  Большое количество материала, свидетельствовавшего о проведении по отношению к донским казакам «массового террора без разбора», было передано ЦК РКП (б) и президиуму ВЦИК специально занимавшейся рассмотрением данного вопроса комиссией Казачьего отдела ВЦИК [22] . Члены комиссии особо указывали, что репрессивная политика к казакам самым непосредственным образом сказалась на их позиции, привела к восстанию и в конечном итоге к поражению всего Южного фронта [22] .
  Необходимо учитывать, что проведенные расследования вскрыли, естественно, далеко не все факты расстрелов, истязаний, издевательств и насилий по отношению к мирному казачьему населению. Тем не менее, все представленные советскому руководству данные и доклады о причинах восстания на Верхнем Дону и поражений Красной армии на Южном фронте сыграли свою роль в изменении политики по отношению к казачеству.
  16 августа 1919 г. публикуется специальное обращение ВЦИК и СНК к трудовым казакам всех казачьих войск страны, в котором говорилось, что рабоче-крестьянское правительство «... не собирается никого расказачивать насильно, оно не идет против казачьего быта, оставляя трудовым казакам их станицы и хутора, их земли, право носить какую хотят форму (например, лампасы)» [23] . Однако и это и ему подобные заявления высших органов советской власти носили ярко выраженный агитационно-пропагандистский характер и преследовали исключительно конкретные тактические цели нейтрализации казачества, отрыва его от противников советской власти, внутреннего «разложения». Хотя сама политика, безусловно, стала более гибкой и осторожной, многие из этих обещаний остались так и не выполненными. (Земли казакам, естественно, никто не оставил и даже те же лампасы им разрешили носить только в 1925 году!).
  Последствия гражданской войны и политики расказачивания были очень тяжелыми. Казачество понесло страшные потери. Численность казачьего населения значительно сократилась. НаДону, например, только прямые общие людские потери составили 823 тыс. человек, большинство из которых были казаками [24] .
  Изучение истории казачества периода гражданской войны и последующего времени привели некоторых авторитетных зарубежных исследователей к заключению о том, что казачество «... в изобилии познало террор и горе» и «... насильственное искоренение» [25] .
  Таким образом, масштабное осуществление террористической политики расказачивания в годы гражданской войны и реализация курса на скрытое расказачивание в последующие периоды советской истории привели к очень большим негативным изменениям во всех областях жизни казачества, серьезно сказались на трансформации его самосознания, менталитета, основополагающих мировоззренческих принципов, традиционных морально-нравственных представлениях, культурно-бытовых особенностей и хозяйственного уклада. Развитию казачества как субэтнической этносоциальной общности был нанесен страшный, во многом невосполнимый урон. Серьезнейшие отрицательные последствия самым непосредственным образом сказались на всех без исключения элементах традиционной культуры казачества. А это привело к утрате многих базовых понятий, принципов, структур и явлений, определявших его сущностное содержание. И как следствие всего этого — изменение самой сущности, внутреннего и внешнего облика казачества как уникального явления этнической и социальной российской и мировой истории.

Литература

1. Воскобойников Г.Л., Прилепский Д.К. Казачество и социализм. – Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1986. – С. 44.

2. Какурин Н.Н. Как сражалась революция. В 2 т. – М.: Политиздат, 1990. – Т. 2. – С. 58.

3. Известия ЦК КПСС. – 1989. - № 6. – С. 178.

4. Смирнов Н.Н. Слово о Забайкальских казаках. – Волгоград, 1994. – С. 563.

5. Кислицын С.А. Государство и расказачивание, 1917-гг. – Ростов н/Д, 1996. – С. 24.

6. РЦХИДНИ Ф. 17, оп. 16, д. 85. – Л. 1-5, История казачества Азиатской России: в 3 т. – Екатеринбург: УРО РАН, 1995. – Т. 3 XXвек. – С. 69.

7. Лосев Е. Незажившее горе //Молодая гвардия. – 1989. - № 10. – С. 233.

8. Бирюков Ф. Художественные открытия М. Шолохова. – М., 1980. – С. 72-73.

9. Венков А.В. Донское казачество в гражданской войне. – Ростов н/Д: Изд-во Рост.ун-та, 1992. – С. 87.

10. Литературное наследие. – М., 1963. – Т. 70. – С. 696.

11. Воскобойников Г.Л., Прилепский Д.К. Борьба партии за трудовое казачество. – Грозный, 1980. – С. 58.

12. Дедов И.И. В сабельных походах. – Ростов н/Д., 1989. – С. 92.

13. РЦХИДНИ Ф. 17, оп. 65, д. 34.

14. Ленин В.И. Полное собр. соч. – Т. 50.

15. РЦХИДНИ Ф. 17, оп. 3, д. 81. – Л. 1-3.

16. РЦХИДНИ Ф. 17, оп. 6, д. 81. – Л. 20-21.

17. РГВА. Ф. 60/100, оп. 1, д. 26. – Л. 252.

18. РГВА. Ф. 100, оп. 3, д. 70. – Л. 1-2.

19. РГВА. Ф. 192, оп. 1, д. 113. – Л. 51.

20. РЦХИДНИ Ф. 17, оп. 4.

21. РГВА. Ф. 100, оп. 3, д. 7. – Л. 1-2.

22. ГАРФ. Ф. 1235, оп. 85, д. 6. – Л. 92.

23. Ермолин А.П. Революция и казачество, 1917-гг. – М.: Мысль, 1982. – С. 156.

24. Билый И. Казачьи земли //Вольноеказчество. – 1928. - № 21. – С. 10.

25.  Hendus M. The Cossacks. The Story of Warrior People. – N. Y., 1945/ - P. 12.