Включить версию для слабовидящих

Пушкин_100 человек

^Back To Top

Календарь праздников

Праздники России

Контакты

346780 Ростовская область

г. Азов, Петровский б-р 20 

тел.(86342) 4-49-43, 4-06-15 

E-mail: This email address is being protected from spambots. You need JavaScript enabled to view it.

qr VK

Besucherzahler
счетчик посещений
 

Яндекс.Метрика

Пушкин заставка

   Наша память хранит с малолетства веселое имя: Пушкин», — сказал Александр Блок в 1921 году. В той же речи есть и вариант — «это легкое имя: Пушкин». Блок, как всегда, лаконичен и точен. В литературном наследии Пушкина поражает именно «гармонизация» всего того, чего касается его гений.
    «Пушкин и Россия» — тема необъятная. «Пушкин — наше всё» — однажды заявил Аполлон Григорьев. Этой фразе исполнилось ровно полтора века, однако до сих пор она не дает покоя отечественным интеллектуалам, провоцируя их на все новые и новые ее интерпретации. Но если даже и не закрывать глаза на очевидную полемическую заостренность этой формулы, в глубине Григорьеву не откажешь. Пушкин стоит у истоков новейшей русской литературы - причем это касается абсолютно всех ее «видов» и «жанров»: поэзии, прозы, критики, драматургии. В сущности, он научил Россию говорить на современном русском языке.
  При этом в личной жизни Пушкина постоянно преследовали беды. Многолетняя ссылка, невозможность выехать за границу, гибель друзей, скептическое отношение сильных мира сего, интриги, безденежье, огромные долги и, наконец, смерть от полученного на дуэли ранения...
   Итак, какой была она, жизнь великого русского поэта?
   «Солнцем нашей поэзии» назвал в некрологе Пушкина Владимир Одоевский. Жизни поэту было отпущено до обидного мало — она, эта жизнь, действительно, стремительно взошла подобно утреннему солнцу, ярко просверкала в зените и печально закатилась за горизонт, оставив нам гот художественный мир, который теперь почитается в России как национальное сокровище.

В МОСКВЕ

      Александр Сергеевич Пушкин родился в Москве, на улице Молчановке, 26 мая (6 июня по новому стилю) 1799 года. Всего у его родителей — Сергея Львовича и Надежды Осиповны (урожденной Ганнибал) — было восемь детей, но выжили из них лишь трое. Саша, средний из них, не был любимцем в семье. Отец больше любил старшую дочь Ольгу, мать — меньшого Льва. Попечение о Саше лежало, главным образом, на няне Арине Родионовне и бабушке Марии Алексеевне Ганнибал.

Отец Пушкина1Портрет Сергея Львовича Пушкина, отца поэта, работы К. Гампельма, 1824 год

Мать Пушкина

    До семи лет будущий поэт рос совершенным увальнем. Играть со сверстниками ему не нравилось, бегать и «резвиться» его можно было лишь заставить насильно. Кроме того, он казался своим родителям несколько диким, и они даже опасались за его умственные способности. Но к семи годам Александр сделался так боек и шаловлив, что все подозрения в его «неполноценности» были забыты. Как раз в эту пору к нему приставили, по обычаю тогдашнего времени, учителей и гувернеров — преимущественно иностранцев: даже русский язык Пушкину преподавал немец. Особенной усидчивостью мальчик не отличался, однако, обладая хорошей памятью, легко заучивал любой урок, слушая, как его отвечает старшая сестра.
   Подрастая, Пушкин пристрастился к чтению. Любовь к книгам Сергей Львович прививал своим детям сознательно. У него была прекрасная библиотека, и часто он читывал с детьми избранные произведения любимых им авторов. Современники вспоминают, что особенно Сергей Львович Пушкин ценил Мольера, пьесы которого знал чуть не наизусть.

Дом музей в Захарове Дом-музей в Захарове, где маленький Пушкин гостил у бабушки.
Усадбный дом восстановлен на старом фундаменте в 1999 году, к 200-летию со дня рождения поэта

    Летние месяцы (с 1805-го по 1810 год) семья Пушкиных проводила в Захарове — имении близ Звенигорода, купленном Марией Алексеевной Ганнибал в 1804 году, Впоследствии Пушкин с нежностью вспоминал «свое Захарово», хотя побывал здесь, ставши взрослым, лишь один раз — в 1830 году.
  Поэтические способности проявились у подростка на двенадцатом году. Юный поэт стеснялся своих упражнений. Однажды гувернантка нашла у него тетрадку со стихами и передала ее учителю, чтобы показать, какими глупостями занимается «мсье Александр», когда нужно готовить уроки. Учитель прочитал несколько строк и расхохотался, а раздосадованный стихотворец немедленно швырнул тетрадь в печку.

«В САДАХ ЛИЦЕЯ...»

 Царское селоЦарское село времён пушкинского отрочества на акварели А. Мартынова, созданной в 1810 году

    Утром девятого октября 1811 года в недавно открытый в Царском Селе Императорский лицей прибыли первые воспитанники: Кюхельбекер, Вольховский, Матюшкин, Илличевский, Корсаков... Среди прочих приехал и Пушкин. Кто привез двенадцатилетнего Александра из Москвы в Царское Село — неизвестно. Быть может, это был дядя Василий Львович Пушкин, известный поэт и первый наставник своего племянника в стихосложении.

Пушкин лицеист«Близ вод, сиявших в тишине, являться муза стала мне…»
Рисунок Н. Ульянова «Пушкин – лицеист в парке», 1936.

   Воспитаннику Александру Пушкину досталась в Лицее комната за номером четырнадцать. В этой комнате он провел шесть лет. Впрочем, в дортуарах своих «царскосельские насельники» бывали очень мало. Лицейский распорядок был строг и не предполагал бездельного времяпрепровождения. В шесть часов подростки вставали и шли на молитву. Потом — от семи до девяти — классы. В девять — утренний чай, после него, до десяти, прогулка. С десяти до двенадцати — снова уроки. От двенадцати до часу — прогулка, потом обед. С двух до трех — рисование или чистописание. С трех до пяти — уроки. В пять — вечерний чай, прогулка. После прогулки и до ужина (в половине девятого) — «вспомогательный класс», то есть повторение уроков. В спальнях воспитанники оказывались лишь к десяти часам вечера.
  «Учреждение Лицея, — говорилось в утвержденном императором Уставе, — имеет целию образование юношества, особенно предназначенного к важным частям службы государственной...» Лицей являлся единственным учебным заведением в России, где воспитанников не секли розгами. Он пользовался особенным вниманием Александра I (сначала предполагалось даже, что его братья, великие князья, тоже будут учиться в Лицее, но эта затея не встретила одобрения у императрицы-матери). Здесь были хорошие учителя, передовая программа и прекрасная библиотека. Все это, однако, не объясняет того, почему первый выпуск Лицея был столь ярок и столь дружен. Летом 1817 года лицейские «первенцы» простились со своей Alma mater и друг с другом — с тем, чтобы отныне встречаться каждый год, 19 октября.

Репин Пушкин на экзаменеРепин И. Е. «Александр Пушкин на акте в Лицее 8 января 1815 года».
Приподнявшийся человек в красном камзоле – поэт Гавриил Романович Державин.

    В январе 1815 года в Лицее впервые устроили торжественные «публичные испытания» для воспитанников. По этому случаю в Царское Село съехалось множество высокопоставленных особ, в числе которых находился и Г. Р. Державин. «Державин был очень стар, — вспоминал Пушкин. — Он был в мундире и в плисовых сапогах. Экзамен наш очень его утомил: он сидел, поджавши голову рукою; лицо его было бессмысленно, глаза мутны, губы отвисли. Портрет его — где представлен он в колпаке и халате — очень похож. Он дремал до тех пор, пока не начался экзамен из русской словесности. Тут он оживился: глаза заблистали, он преобразился весь. Разумеется, читаны были его стихи, разбирались его стихи, поминутно хвалили его стихи. Он слушал с живостью необыкновенной. Наконец вызвали меня. Я прочел мои "Воспоминания в Царском Селе", стоя в двух шагах от Державина; голос мой отрочески зазвенел, а сердце забилось с упоительным восторгом... Не помню, как я кончил свое чтение; не помню, куда убежал. Державин был в восхищении, он меня требовал, хотел обнять... Меня искали, но не нашли».

ПЕТЕРБУРГ И ЮЖНАЯ ССЫЛКА

    Пушкин окончил Лицей посредственно (успехи он показывал лишь по словесности и фехтованию). Его выпустили со скромным чином коллежского секретаря и зачислили в Коллегию иностранных дел. Но самого Пушкина служба не интересовала. Еще  лицеистом, он обратил на себя внимание литературного Петербурга. В Лицее он начал писать поэму «Руслан и Людмила». Вот куда простирались его мечты, вот что он заявлял своим однокашникам:
                                    «Великим быть желаю,
                                     Люблю России честь,
                                     Я много обещаю —
                                     Исполню ли? Бог весть!»

    «Руслан и Людмила», оконченная Пушкиным в 1820 году, вызвала бурные обсуждения в Петербурге. Но сам автор их уже не застал, 6 мая 1820 года Пушкин выехал из столицы на юг — в Екатеринослав. Отъезд этот был фактически ссылкой (хотя формально таковой не именовался). Спровоцировал ссылку донос, отправленный на имя В. П. Кочубея, министра внутренних дел, литератором Н. В. Каразиным. В доносе обращалось внимание правительства на «презельные» эпиграммы Пушкина, высказывалась мысль, что из питомцев Лицея «более или менее есть почти всякий Пушкин, и все они связаны каким-то подозрительным союзом...» Видимо, именно слова о «подозрительном союзе» заставили графа Кочубея и Александра I с преувеличенной серьезностью отнестись к «деятельности» молодого повесы. Кроме того, государь был очень щепетилен в том, что касалось колкостей в свой адрес, а в стихотворении «Сказки» (1818) Пушкин именовал его «кочующим деспотом». Совершенно немотивированным это прозвище назвать нельзя: в марте 1818 года Александр выступил на открытии Польского сейма с обещанием дать конституцию России, а в сентябре того же года на Аахенском конгрессе подписал декларацию, «отменившую» мартовские обещания.
    Одним словом, над головой поэта сгущались тучи, о чем и сообщил в середине апреля 1820 года Н. М. Карамзин И. И. Дмитриеву: «Над здешним поэтом Пушкиным если не туча, то по крайней мере облако, и громоносное (это между нами): служа под знаменами либералистов, он написал и распустил стихи на вольность, эпиграммы на властителей, и проч. и проч. Это узнала полиция etc. Опасаются последствий». Уже звучало страшное слово «Сибирь». Стараниями Карамзина, Гнедича и Жуковского Сибирь удалось заменить ссылкой на юг

Айвазовский ПрощаниеПолотно И. Айвазовского «Прощание Пушкина с Тавридой» (1899)
иллюстрирует путешествие поэта с Раевскими в Крым

    В Екатеринославе, куда Пушкин прибыл под начало генерала Инзова, он провел всего полторы недели и выйти на службу так и не успел, отпросившись вместе с семейством Раевских в путешествие по Северному Кавказу. Путешествие это продолжалось вплоть до двадцатых чисел сентября. Александр Сергеевич сохранил о нем самые светлые воспоминания. Вернувшись из поездки, он писал брату Льву: «Счастливейшие минуты жизни моей провел я посереди семейства почтенного Раевского... Суди, был ли я счастлив: свободная, беспечная жизнь в кругу милого семейства, жизнь, которую я так люблю и которой никогда не наслаждался; счастливое полуденное небо, прелестный край; природа, удовлетворяющая воображение, горы, сады, море.,.»
   Иное ожидало Пушкина в Одессе, куда он перевелся в 1823 году, протомившись перед этим около двух лет в Кишиневе. Поэт сам желал поселиться в Одессе («Я оставил мою Молдавию и явился в Европу. Ресторация и итальянская опера напомнили мне старину и, ей-Богу, обновили мне душу», — писал он брату). Новороссийский генерал-губернатор, граф М. С. Воронцов, показался ему поначалу лучшим начальником, чем добродушный генерал Инзов. Он был либерален, терпел подле себя  «вольнодумствующих». Все это обнадеживало Пушкина. Однако вскоре между Александром Сергеевичем и его новым начальником появились напряженность и холодность. Скорее всего, перемена в отношении Воронцова к Пушкину была связана с недвусмысленными намеками, сделанными ему из Петербурга, о недопустимости «либеральничания» с ссыльным чиновником. Уже весной 1823 года в частном письме, посланном им в столицу, граф осторожно замечал о Пушкине: «Удаление его отсюда будет лучшая услуга для него».
    В мае 1824 года Пушкин был послан Воронцовым «на саранчу» в Херсонский, Елизаветградский и Александрийский уезды. Об этой его командировке — единственной за все время его службы в Одессе — написано множество статей, сделано множество предположений. Пушкину надлежало «осмотреть важнейшие места, где саранча наиболее возродилась, и обозреть, с каким успехом действуют употребляемые к истреблению оной средства и достаточны ли распоряжения, учиненные уездными присутствиями». Пушкин был несказанно оскорблен этим поручением (формально будучи чиновником, он расценивал свое жалование как «паек ссыльного»). По возвращении из командировки он подал прошение об отставке, каковое было удовлетворено, В июле он выехал в свое имение в Псковской губернии, куда переводился на жительство под надзор местного начальства.

В МИХАЙЛОВСКОМ

 Михайловское

    Дом Пушкина в Михайловском. У дома была трудная судьба – собственно дом, в котором обитал Пушкин, обветшал и разрушился ещё в XIX веке, впервые его восстановили в 1911 году. В 1918 году усадьбу сожгли, дом поэта и на этот раз восстановили, произошло это в 1937 году. Во время войны он вновь исчез с лица земли, в третий раз его возвели в 1949 году.

     9 августа 1824 года Пушкин приехал в Михайловское. Официально он поступил под надзор местного начальства и настоятеля близлежащего Святогорского монастыря. Но оказалось, что согласие «надзирать» за Александром Сергеевичем дал и его собственный отец, Сергей Львович.
    Некоторое время жизнь текла спокойно. Пушкин скучал, тяготился «нелепым существованием», которое, по его словам, он был вынужден вести. Между тем, творческие его силы в деревне не ослабевали: к началу октября была закончена третья глава «Евгения Онегина», а спустя неделю — поэма «Цыганы».
   Но в конце октября трехмесячное напряжение прорвалось крупной ссорой между Александром Сергеевичем и его родителями. Ссору эту он описал в письме к В. А. Жуковскому от 31 октября: «Посуди о моем положении. Приехав сюда, был я всеми встречен как нельзя лучше, но скоро все переменилось: отец, испуганный моей ссылкою, беспрестанно твердил, что и его ожидает та же участь; Пещуров, назначенный за мною смотреть, имел бесстыдство предложить отцу моему должность распечатывать мою переписку, короче, быть моим шпионом; вспыльчивость и раздражительная чувствительность отца не позволяли мне с ним объясниться; я решился молчать... Наконец, желая вывести себя из тягостного положения, прихожу к отцу, прошу его позволения объясниться откровенно... Отец осердился». После объяснения между ними Сергей Львович, как пишет Пушкин Жуковскому, «выбегает и всему дому объявляет, что я его бил, хотел бить, замахнулся, мог прибить». Естественно, после такого мира в семье — по крайней мере, в ближайшее время, — установиться не могло. Спустя три недели после ссоры родители поэта уехали в Петербург.

Серов Пушкин

    В работе «Пушкин в деревне» её автор, Валентин Серов, показывает зрителю Пушкина на конной прогулке. Эта картина была написана к юбилей Пушкина в 1899 году.

     К лету 1825 года душевное равновесие Пушкина отчасти восстановилось. В начале января к нему приезжал на один день Иван Пущин, его ближайший лицейский друг, в феврале вышла в свет первая глава «Евгения Онегина», в апреле поэта в его деревенском уединении навестил Дельвиг. Кроме того, он свел знакомство с соседями, семейством Осиповых-Вульф, владевшим усадьбой Тригорское. Все это позволяло Пушкину чувствовать себя не столь оторванным от мира, как то представлялось ему сразу по приезде в деревню (хотя в конце мая он все же — без особенной надежды на успех — написал прошение на имя Александра I о выезде за границу для лечения «аневризмы»), Скрашивали его досуги и разговоры с няней, и — что греха таить — отнюдь не платонический роман с крепостной девушкой Ольгой Калашниковой.

Ге ПушкинКартина Николая Ге «Пушкин в Михайловском» (1875)
описывает неожиданный приезд лицейского друга к опальному поэту

    11 января 1825 года Иван Иванович Пущин навестил Пушкина в Михайловском, оставив об этом дне хоть не пространные, но теплые и живые воспоминания. «Не было силы остановить лошадей у крыльца, протащили мимо и засели в снегу нерасчищенного двора... Я оглядываюсь: вижу на крыльце Пушкина, босиком, в одной рубашке, с поднятыми вверху руками. Не нужно говорить, что тогда во мне происходило. Выскакиваю из саней, беру его в охапку и тащу в комнату... Смотрим друг на друга, целуемся, молчим... Он, как дитя, был рад нашему свиданию, несколько раз повторял, что ему еще не верится, что мы вместе...» Остались в кратком очерке Пущина и воспоминания о пушкинской «крепостной любви»: «Вошли в нянину комнату, где собрались уже швеи. Я тотчас заметил между ними одну фигурку, резко отличавшуюся от других, не сообщая, однако, Пушкину моих заключений... Впрочем, он тотчас прозрел шаловливую мою мысль, улыбнулся значительно...»

КернПортрет Анны Керн работы неизвестного художника

     Во второй половине июня в Тригорское приехала гостить А. П. Керн, племянница Прасковьи Александровны Осиповой. Со дня первой встречи Пушкина и Керн в Тригорском (ранее они уже видались — но мимолетно, и это не оставило ни в том, ни в другой сильных впечатлений) они встречались ежедневно, и отношения между ними успели перерасти из дружески-соседских в нечто большее. Но хозяйка Тригорского П. А. Осипова 19 июля увезла все семейство, включая и замужнюю Анну Петровну, в Ригу. Был ли этот скорый отъезд организован Прасковьей Александровной лишь для того, «чтобы охранить устои нравственности»? Или же она, как утверждают некоторые исследователи, ревновала Пушкина к молодой племяннице? И было ли у нее право на ревность? Ответа на эти вопросы нет, но благодаря отъезду Осиповых из Тригорского сокровищница русской лирической поэзии обогатилась стихотворением «Я помню чудное мгновенье...»: Пушкин вручил его Анне Керн накануне разлуки.

Заяц, спасший Пушкина

   В самом конце ноября или в первых числах декабря 1825 года Пушкин получил известие о смерти в Таганроге Александра I. Событие это давало поэту надежду на облегчение собственной участи. «Может быть, нынешняя перемена сблизит меня с моими друзьями», — писал он 4 декабря П. А. Катенину. Очевидно, вскоре после этого поэт получил письмо от кого-то из своих друзей-декабристов и около десятого декабря выехал из Михайловского в Петербург.
   Но, к счастью для русской словесности, дорогу перед его повозкой перебежал заяц. Будучи суеверен, Пушкин велел поворачивать лошадей к дому. 14 декабря, когда звучали выстрелы на Сенатской площади, он дописывал «Графа Нулина».
    Вышел бы Пушкин на площадь вместе с декабристами? Впоследствии он признавался Николаю I, что — да, вышел бы, хотя бы из дружеских чувств к восставшим. Таким образом, можно сказать, что вера в приметы спасла поэта если не от виселицы, то от Сибири.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

   Между 11 и 27 мая Пушкин написал взошедшему на престол Николаю I прошение о помиловании, дав при этом обязательство следующего содержания: «Я, нижеподписавшийся, обязуюсь впредь ни к каким тайным обществам, под каким бы они именем ни существовали, не принадлежать; свидетельствую при сем, что я ни к какому тайному обществу таковому не принадлежал и не принадлежу, и никогда не знал о них». В последнем уверении поэт немного лукавил. Действительно, достоверно о том, что происходило в русских тайных обществах, он не знал, но подозрения — и весьма крепкие — у него были, о чем свидетельствует, в частности, его разговор с Пушкиным во время приезда последнего в Михайловское. Пушкин ничего определенного своему другу не сказал, и Пушкин его понял. «Может быть, ты и прав, — сказал он ему, — что мне не доверяешь. Верно, я этого доверия не стою — по многим моим глупостям».
   Лишь спустя три месяца после этого прошения поступила высочайшая резолюция о привозе Пушкина из Михайловского в Москву «под надзором фельдъегеря, не в виде арестанта». Несмотря на то, что Александра Сергеевича увозили «не в виде арестанта», этот отъезд наделал немало беспокойства среди соседей, — нужно помнить, что в то время как раз велись расследования, связанные с делом декабристов. Вообще, многие были удивлены, что Пушкина не привлекли к следствию по этому делу.
  В Москве Пушкин имел личную встречу с Николаем I, который объявил поэту, что освобождает его из ссылки и отныне сам будет его цензором. Воодушевленный разговором с ним, Пушкин некоторое время питал иллюзии на его счет: в частности, он поверил, что Россию под управлением Николая I ждут широкие реформы.
   Спеша насладиться дарованной свободой (хотя и относительной: за границу его все же не выпускали), Пушкин по возвращении из ссылки проводил время в почти непрерывных передвижениях. Осенью 1826 года он отправился в Михайловское, оттуда в декабре приехал в Москву. В мае следующего года он уже в Петербурге, в июне — в Михайловском, в октябре — опять в столице.
   Внешне жизнь Пушкина представляла в эту пору череду путешествий, знакомств и безалаберного времяпрепровождения. Он много играл в карты, входил в долги (позже он объяснит это Наталии Николаевне так: «Я так был желчен, что надо было развлечься чем-нибудь»). Внутреннее его существование, однако, было полно совершенно иными вещами. Именно в это время он восполнял пробелы в своем образовании, остро чувствуя, что время, проведенное в деревне, хотя и много принесло его таланту, все же в некотором отношении было упущенным. Пушкин много читал, занимался английским языком, посещал музыкальные вечера и театры, знакомился с новейшими европейскими течениями в философии. Живо интересовался он и издательской деятельностью своего задушевного друга Дельвига, выпускавшего альманах «Северные цветы». Все лучшие произведения Пушкина того периода печатались в «Северных цветах». То были отрывки из «Бориса Годунова», «Евгения Онегина», «Граф Нулин», «Анчар» и т. д.
   В мае 1828 года Александр Сергеевич Пушкин посватался к Наталии Николаевне Гончаровой, но получил отказ. Надобно сказать, что сватовство к Натали Гончаровой не было первой «матримониальной попыткой» поэта. Еще раньше он сватался к Софье Федоровне Пушкиной, Екатерине Николаевне Ушаковой и Анне Алексеевне Олениной. Все три сватовства окончились неудачно — что и неудивительно: Пушкина сложно было назвать завидным женихом. Любопытно, что и сам Александр Сергеевич еще недавно никак не мыслил себя отцом семейства и довольно резко отзывался о браке вообще. Так, в письме к своему другу князю Вяземскому от 22 мая 1826 года он спрашивал о женитьбе Баратынского, талант которого чрезвычайно ценил: «Правда ли, что Баратынский женится? Боюсь за его ум. Законная <...> род теплой шапки с ушами. Голова вся в нее уходит…»
   Наталия Николаевна (точнее, не она сама, но ее ангельская внешность) задела сердце Пушкина сильнее других «невест». После того как его предложение было отвергнуто, он, не спрашивая разрешения властей, умчался на Кавказ. О своем желании ехать на Кавказ, в действующую армию (в апреле 1828 года Россия объявила войну Турции), поэт сообщал тогдашнему главе III Отделения Бенкендорфу сразу же после начала войны. 20 апреля 1828 года Бенкендорф ответил на эту просьбу — вероятно, устную — отказом. Далее последовало увлечение Пушкина Олениной и сватовство к ней, а затем знакомство с Натали Гончаровой.
   Плодом поездки Пушкина на Кавказ стало «Путешествие в Арзрум», написанное полностью, по-видимому, уже гораздо позднее — в 1835 году напечатано в «Современнике» в 1836 году.

«Личный ЦЕНЗОР»
    Широко известны слова, сказанные императором Николаем I Пушкину по приезде (точнее, по привозе) последнего в Москву в 1826 году, — о том, что он сам будет цензором поэта. Со всем тем, будучи не слишком компетентен в литературных делах, Николай сразу же поставил между собой и Пушкиным посредника — Александра Христофоровича Бенкендорфа. Тот же, в свою очередь, довольно часто поручал «предварительную читку» поступавших к нему произведений Пушкина своим подчиненным. Все эти механизмы раскрылись для Пушкина гораздо позднее: поначалу же он вполне верил, что император первым читает его вещи. Так, 9 ноября 1826 года он писал Языкову: «Царь освободил меня от цензуры. Он сам мой цензор. Выгода, конечно, необъятная. Таким образом «Годунова «тиснем». Увы, не только «необъятной выгоды» не получил Пушкин от высочайшего цензорства, но и приобрел множество неудобств.

ЖЕНИТЬБАНаталья Гончарова

    В середине сентября 1829 года Пушкин вернулся с Кавказа в Москву. Почти сразу же по приезде он, томимый неясными надеждами, посетил дом Гончаровых, но встретил ледяной прием. После этого визита он вскоре отправился в деревню, а затем — в Петербург. Казалось, сватовство расстроено окончательно. В начале 1830 года поэт вновь просил у Бенкендорфа позволения выехать за границу, причем складывается впечатление, что ему было решительно все равно, куда бежать — в Западную Европу или в Китай. Разрешения на отъезд Пушкину, как обычно, не дали. Чуть позже до него дошли московские слухи о том, что Наталия Николаевна блистает на балах, а главное — что Гончаровы отзываются о нем лучше, чем он ожидал. 12 марта 1830 года Александр Сергеевич приехал в Москву. В тот же день произошла встреча Пушкина и Натали Гончаровой на концерте в Благородном собрании (на этом концерте присутствовал и Николай I). 6 апреля он повторил свое предложение, которое на сей раз было принято. Спустя месяц состоялась помолвка.
   Со свадьбой, однако, родственники невесты не торопились. Явилось множество препятствий, главным из которых было отсутствие денег. Хотя Гончаровы и принадлежали к более высокому, чем Пушкин, кругу, к 1830 году дела их находились в самом плачевном состоянии.
   В конце августа 1830 года поэт предпринял поездку в Болдино, нижегородское имение своего отца, где последний предоставил сыну в «полное и безраздельное владение» 200 душ крестьян. Необходимо было устроить денежные дела — иначе о свадьбе и думать не приходилось. Перед отъездом он имел ссору со своей будущей тещей, Наталией Ивановной Гончаровой. Пушкин явно утомился хлопотами, связанными со все откладывавшейся свадьбой, и семейная жизнь уже не представлялась ему столь приятной, как прежде. 31 августа он писал Плетневу: «Милый мой, расскажу тебе все, что у меня на душе: грустно, тоска, тоска... Свадьба моя отлагается день ото дня далее. Между тем я хладею, думаю о заботах женатого человека, о прелести холостой жизни... Словом, если я и не несчастлив, то по крайней мере не счастлив. Осень подходит. Это любимое мое время — здоровье мое обыкновенно крепнет — пора моих литературных трудов настает — а я должен хлопотать о приданом да о свадьбе, которую сыграем Бог весть когда...»

ПИСЬМА К НЕВЕСТЕ

   Первое время в Болдине Пушкин находился в неизвестности относительно действительности своего «жениховства». Поссорившись перед отъездом с Н. И. Гончаровой, он написал невесте горестное и желчное письмо, в котором возвращал данное ею слово. Но 9 сентября Пушкин получил от Натали письмо, которое, как он ответил ей, «вполне меня успокоило». Следующие письма его к невесте становятся все более нежными. К сожалению, послания Наталии Николаевны, писанные ею к Пушкину в Болдино, до нас не дошли (как не дошли и ее более поздние, уже «замужние», письма). Известно, однако, что сочиняла она их под присмотром матушки, о чем говорит ее подруга Е.А. Долгорукова: «Когда он (Пушкин) жил в деревне, Наталия Ивановна не позволяла дочери самой писать к нему письма, а приказывала ей писать всякую глупость и между прочим делать ему наставления, чтобы он соблюдал посты, молился Богу и пр. Наталия Николаевна плакала от этого».

БОЛДИНСКОЕ СИДЕНИЕ

   Через полмесяца после своего приезда в Болдино Пушкин был введен во владение предназначенной ему отцом частью имения. Таким образом, главная забота, вызвавшая эту поездку, разрешилась. Однако в деревне нашему герою пришлось пробыть долее, чем он рассчитывал.
   Еще по дороге в имение Пушкин узнал о надвигающейся с низовьев Волги холере. Но: «Воротиться казалось мне малодушием», — признавался он позднее. По дороге спешно устанавливались карантины, и, приехав в свою нижегородскую вотчину, поэт оказался в карантинном плену. Предполагая вернуться в Москву в конце сентября, он задержался вдали от невесты почти до начала зимы. Эти месяцы прошли не без пользы для русской литературы. В болдинском заточении был закончен роман «Евгений Онегин», написаны «Маленькие трагедии», «Повести Белкина» и многие прекрасные стихотворения.

НАЧАЛО СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИЦерковь венчания

    Почти год Пушкин ездил в дом Гончаровых женихом. Екатерина Алексеевна Долгорукова, близкая подруга невесты, вспоминала: «Пушкин настаивал, чтобы поскорее их обвенчали. Но Наталия Ивановна напрямик ему объявила, что у нее нет денег. Тогда Пушкин заложил имение, привез денег и просил шить приданое. Много денег пошло на разные пустяки и на собственные наряды Наталии Ивановны». Наконец, после долгих переговоров, был назначен день свадьбы — 18 февраля 1831 года. Но и тут чуть было все не сорвалось. «В самый день свадьбы, — продолжает свои воспоминания Е. А. Долгорукова, — она (то есть Н. И. Гончарова) послала сказать ему (Пушкину), что надо еще отложить, что у нее нет денег на карету или на что-то другое. Пушкин опять послал денег. Венчались в приходе невесты у Большого Вознесения. Во время венчания нечаянно упали с налоя крест и Евангелие, когда молодые шли кругом. Пушкин весь побледнел от этого. Потом у него потухла свечка. Tous les mavais augures (все плохие предзнаменования), — сказал Пушкин».
   Несмотря на плохие предзнаменования, первое время после свадьбы Пушкины жили счастливо. О том свидетельствуют собственные признания поэта, сделанные знакомым. 24 февраля он писал Плетневу: «Я женат — и счастлив. Одно желание мое, — чтоб ничего в жизни моей не изменилось: лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился».

ПРИ ДВОРЕ

    Весною 1831 года новоиспеченная чета Пушкиных переехала из Москвы в Царское Село. Исполнилось желание поэта покинуть первопрестольную и зажить по-своему — «без тещи, без экипажа, следственно — без больших расходов и без сплетен». В Царском молодожены поселились в доме Китаевой, на углу Колпинской улицы и Кузьминской дороги. Дом был одноэтажный, с мезонином, и достаточно поместительный для двоих (не считая прислуги, конечно). «Мы здесь живем тихо и весело, будто в глуши деревенской; насилу до нас и вести доходят...»— радовался Пушкин.

Ульянов Пушкин«Пушкин с женой перед зеркалом на придворном балу» работы Н. Ульянова, 1937

   Но тихое веселье кончилось в середине июля, когда в Царское Село переехал из Петербурга двор. Пушкины, сами того не желая, оказались в самом центре светской жизни. Замечательная красота Наталии Николаевны обратила на себя внимание — императрица выразила желание видеть ее при дворе. Был обласкан и сам «сочинитель». 22 июля он писал П. А. Плетневу: «Кстати скажу тебе новость (но да останется это, по многим причинам, между нами): Царь взял меня на службу, но не в канцелярскую или придворную, или военную — нет, он дал мне жалование, открыл мне архивы, с тем, чтобы я рылся там и ничего не делал. Это очень мило с его стороны, не правда ли? (Он сказал: Так как он женат и не богат, то нужно позаботиться, чтоб у него была каша в горшке), он очень со мною мил». Пушкин, как это бывало, слишком простодушно воспринял любезность государя. Лишь несколько спустя почувствовал он всю неловкость его положения. «Я не должен был вступать в службу и, что еще хуже, опутывать себя иными обязательствами... — горько сетовал поэт в одном из писем к жене. — Теперь они смотрят на меня как на холопа, с которым можно им поступать как им угодно».

«Клеветникам России»

    Стихотворение это, написанное Пушкиным в августе 1831 года, сразу сделалось предметом бурной полемики в русском обществе. В «Клеветниках России» Пушкин высказывал мысль, что Западная Европа не должна вмешиваться в отношения между Польшей и Россией (в 1831 году в Польше вспыхнуло восстание). Он стоял на мысли, что это «домашний старый спор» двух народов. В официальных кругах стихотворение было принято благосклонно, однако многие знакомые Александра Сергеевича не поняли его позиции. П. А. Вяземский в середине сентября сделал запись в дневнике: «...в той атмосфере невидимые силы нашептывают мысли, суждения, вдохновения, чувства. Будь у нас гласность печати, никогда Жуковский не подумал бы, Пушкин не осмелился бы воспеть победу Паскевича. Во-первых, потому что этот род восторгов — анахронизм... Во-вторых, потому что курам на смех быть вне себя от изумления, видя, что льву удалось, наконец, наложить лапу на мышь».

Придворные огорчения

   Зачисленный на службу в качестве историографа, Пушкин получил высочайшее задание написать «Историю Петра I». Замысел этот родился у Пушкина, судя по всему, еще в 1827 году, однако труд так и остался незавершенным. Во многом работе над «Историей Петра I» помешало новое увлечение поэта-историографа — Пугачевский бунт. Он всецело отдался разысканию соответствующих документов в архивах (при этом главный документ, само «Дело Пугачева», Пушкину увидеть так и не удалось — оно было строго засекречено). В 1833 году он предпринял поездку на Волгу и Урал, чтобы собрать сведения о крестьянском восстании. Осенью, возвращаясь из своей «экспедиции», Пушкин остановился на некоторое время в Болдине, где были написаны «История Пугачевского бунта», «Песни западных славян», «Анджело», «Медный всадник», начата работа над «Пиковой дамой». Этот период принято называть второй Болдинской осенью.
  В Петербург Пушкин вернулся с мыслью о необходимости удалиться от придворной жизни и тем самым избавиться от назойливой опеки Николая I и Бенкендорфа. Осуществить свое намерение ему, однако, не удалось. Хуже того, 30 декабря 1933 года поэт был пожалован в камер-юнкеры. Этот чин, данный Пушкину лишь для того, чтобы его жена могла появляться на придворных балах и раутах, поставил его в смешное положение и вызвал злые толки в свете — что-де поэт сам искал этого чина. Вот дневниковая запись Пушкина от 7 января 1834 года: «Великий князь намедни поздравил меня в театре, "Покорнейше благодарю, ваше высочество; до сих пор все надо мною смеялись, вы первый меня поздравили"».
   25 июня 1834 года Пушкин направил Бенкендорфу прошение об отставке с сохранением права работать в архивах. Спустя пять дней Бенкендорф ответил Пушкину, что отставка его принята, но в архивах ему работать не разрешается. Так как возможность исследовать исторические документы была чрезвычайно важна для поэта, он написал Бенкендорфу письмо с просьбой не давать хода его прошению об отставке... Отношения с двором принимали все более унизительный для Пушкина характер. Сверх того, он постоянно испытывал материальные затруднения, делал долги. Выходом из положения мог бы стать отъезд года на три-четыре в деревню, где можно было проживать впятеро меньше против столичного, да и работать вчетверо плодотворнее. Но Николай I разрешения на отъезд не дал. Да и Наталия Николаевна противилась желанию мужа «заточить» ее в глуши.

ПОЛЕМИКА С БУЛГАРИНЫМ

    Фаддей Булгарин — личность одиозная. Он играл довольно заметную роль в русской литературной жизни первой половины XIX века, однако редкий из его собратьев по перу сохранил о нем добрую память. Даже те, кто, как Греч, был связан с ним многолетним сотрудничеством, не находили сказать о нем ничего лестного. Полемика с Пушкиным есть одно из многих литературных деяний, «прославивших» (ославивших) Булгарина. Когда Булгарин надеялся на сотрудничество Пушкина в «Северной пчеле», он расточал ему беззастенчивые комплименты. Но, увидев, что Пушкин не только не стремится писать для булгаринской газеты, но и все более тесно сотрудничает с «Литературной газетой» (издание было начато Дельвигом), журналист принялся осыпать его бранью. Так, после выхода в свет седьмой главы «Евгения Онегина» Булгарин констатировал «совершенное падение» таланта поэта. Подобных колкостей им было отпущено в адрес своего противника немало. Но все они остались в истории литературы лишь благодаря ответным эпиграммам Пушкина.

ПОСЛЕДНИЙ ГОД

   В 1836 году Пушкин начал издавать журнал «Современник», попортивший ему немало крови. Вот как сам издатель рекомендовал свое детище: «Журнал под названием "Современник" выходит каждые три месяца по одному тому. В нем будут помещаться стихотворения всякого роду, повести, статьи о нравах и тому подобное; (оригинальные и переводные} критики замечательных книг русских и иностранных; наконец, статьи, касающиеся вообще искусств и наук».
  Пушкин успел выпустить четыре тома журнала и частично подготовить пятый том. Популярностью «Современник» не пользовался — несмотря на то, что в нем печатались произведения, составляющие ныне славу нашей литературы: «Капитанская дочка» и «Путешествие в Арзрум» самого Пушкина, «Нос», «Коляска» и «Утро делового человека» Гоголя, стихи Жуковского, Вяземского, Баратынского, Дениса Давыдова и многое другое. Первые два тома «Современника» были выпущены тиражом 2400 экземпляров, но разошлась всего лишь треть тиража. Журнал оказался убыточным.
   То, что «Современник» не имел успеха, вполне закономерно: русская публика была не готова к серьезному чтению. Развращенная бульварными романами и журналистикой, она не хотела настоящей литературы. Кроме того, журнал выходил слишком редко, да и нападки на него со стороны все той же «Северной пчелы» возымели свое действие. Одним словом, желая утешиться литературным трудом и получить от него доход, а также послужить делу воспитания русского читателя, Пушкин приобрел лишнюю головную боль.

Дуэли Пушкина

ДУЭЛИ ПУШКИНА

   Есть мнение, что Пушкин в своей жизни вызывал на дуэль и был вызываем около тридцати раз. Зная его характер и особенности его поведения в молодые годы, цифра эта если и покажется преувеличенной, то разве совсем немного. Но достоверных, общеизвестных дуэлей (три из них — с Толстым, Соломирским и Соллогубом так и не дошли собственно до дуэли: все окончилось или «не встречей», или примирением сторон) у Пушкина было семь. Надо еще отметить, что Бог был милостив к Пушкину — никого из своих противников он не убил.
  Как уже давно сказано многими биографами Пушкина, ухаживания Дантеса за Наталией Николаевной не были единственной причиной потери поэтом душевного спокойствия. Среди прочих причин можно назвать и отсутствие собственного угла, куда можно было бы «сбежать» с семьей из Петербурга (Сергей Львович ясно дал понять Пушкину, что отдавать в его распоряжение Михайловское он не собирается, а ехать с малыми детьми в Болдино, в неустроенный дом, было бы безумием), и унизительную зависимость от двора, и неуспех «Современника», и, наконец, творческий кризис. Осенью 1835 года, будучи в Болдине, Александр Сергеевич не написал почти ничего — из-под его пера тогда вышли лишь незаконченное стихотворение «Вновь я посетил...» и повесть (тоже неоконченная) «Египетские ночи».
  Таким образом, домогательства Дантеса были только последней каплей, переполнившей чашу терпения. Дантес увлекся Наталией Николаевной в начале 1836 года — и пока его отношение к ней не выходило за границы благопристойности, Пушкин терпеливо сносил эту, известную всему петербургскому свету, влюбленность. Доверяя жене, он избрал себе роль наблюдателя. Но утром 4 ноября 1836 года поэт получил гнусное анонимное письмо, поздравляющее его с вступлением в «орден рогоносцев». У Пушкина состоялся разговор с женой. Обыкновенно она ничего от него не скрывала, но о некоторых вещах все же умалчивала — зная его пылкий нрав. Теперь же Пушкин узнал обо всем — а главное, о той подлой роли, которую играл во всей истории голландский посланник барон Геккерн, приемный отец Дантеса, склонявший Наталию Николаевну к измене (вполне вероятно, кстати, что автором анонимного письма был именно Геккерн).

   Была ли на самом деле связь между Н. Н. Пушкиной и Дантесом? Большинство исследователей сходятся на том, что — нет. Того же мнения держался и сам Пушкин. Но в ноябрьской ситуации 1836 года это было уже не так важно. После объяснения с женой Пушкин понял, что он должен положить конец преследованиям собственной жены. Вечером того же дня он написал письмо Дантесу с вызовом на дуэль.

   В ноябре дуэль не состоялась. Геккерн потратил много сил на то, чтобы уладить дело. Дантес женился на Екатерине Гончаровой, свояченице Пушкина. Та, и в самом деле влюбленная в Дантеса, оказалась жертвой интриги, которую искусно сплел Геккерн.
   Казалось, все успокоилось. Но январь принес новые огорчения семейству Пушкиных. Дантес (или, как иначе называли его, «молодой Геккерн»), думая, что теперь поведение его окажется безнаказанным, продолжил преследовать Наталью Николаевну — пустив, в частности, в ход самые грубые намеки и площадные каламбуры. Очевидно, что во всем этом потворствовал ему его приемный отец. 26 января поэт отправил Геккерну оскорбительное письмо. В тот же день Дантес ответил вызовом на дуэль.
    27 января, в половине пятого пополудни, Пушкин и Дантес с секундантами (секундантом Пушкина был Данзас, его давний, еще по Лицею, товарищ) прибыли на место дуэли — на Черную речку близ Комендантской дачи. А уже в шесть часов вечера смертельно раненного поэта привезли домой, где ничего не знали о готовившейся дуэли. Тотчас позвали врачей, но ничем помочь они не могли. 29 января днем Пушкин скончался. Перед смертью он причастился, простился с семьей и друзьями. В. И. Даль, присутствовавший при последних минутах его жизни, говорил: «Пушкин заставил всех присутствовавших сдружиться с смертью, как спокойно он ожидал ее».

Диван в кабинетеДиван в кабинете Пушкина, на котором скончался поэт

    Отпевали Пушкина 1 февраля, а 6 февраля его похоронили в Святогорском монастыре, неподалеку от столь любимого им Михайловского.

Могила поэта

ВЫДАЮЩИЕСЯ СОБЫТИЯ

 «Арзамас»
  По поводу участия Пушкина в литературном объединении «Арзамас» у исследователей нет единого мнения. Доказано лишь одно-единственное выступление нашего героя на заседании «Арзамаса» — ранней осенью 1817 года. Так как в протоколе той встречи Пушкин присутствует под арзамасским именем Сверчок, есть основания предполагать, что в общество он к тому времени уже был принят — скорее всего, заочно. Как бы то ни было, близость юного Пушкина, стремящегося утвердить в своем творчестве новейшие литературные принципы, к «Арзамасу» очевидна.
   «Арзамас» представлял собой дружеский литературный кружок, существовавший с 1815 по 1818 год и распавшийся ввиду отъезда большинства его членов из столицы. Создавался он как реакция на деятельность литературного общества «Беседы любителей русского слова». Это общество открылось в феврале 1811 года в Санкт-Петербурге. Его участниками были литераторы старшего поколения, защищавшие поэтические каноны XVIII века и с неодобрением относившиеся к поэтическому новаторству «школы Жуковского». Заседания общества происходили в доме Г.Р.Державина. В числе членов кружка были сам Г.Р.Державин, И.А.Крылов, С.А.Ширинский-Шихматов, А.С.Шишков и другие.
   Кружок «Арзамас» разительно отличался от литературного общества задорностью, восприимчивостью ко всему новому, самим игровым характером сообщества. В числе членов кружка записаны были литераторы и любителя изящной словесностью, сторонники литературных реформ Карамзина. Это были известные имена того времени: Василий Пушкин (дядя поэта), Вяземский, Батюшков, Жуковский, А. Тургенев, Вигель, Уваров (в будущем царский министр, автор знаменитой триединой формулы: «Самодержавие, православие, народность»).
   Именно в этой среде расцвел талант Пушкина, именно здесь родился в нем выдающийся романтик. Романтический запрос времени был услышан молодым поэтом, чутко откликнувшимся на него. Уже в ссылке, на юге, появились на свет романтические поэмы Пушкина — «Кавказский пленник», «Цыганы», «Бахчисарайский фонтан», — сделавшие автора знаменитым. В них действуют типично романтические герои — или «беглецы» и «бунтари» или «страдальцы», не принимающие жестокости мира людей.
    Публика ожидала от Пушкина продолжения этого цикла. Но он резко сменил направление своих творческих исканий.

Фольклор
   В 1828 году Пушкин спрашивал в одном из лучших своих стихотворений: «Дар напрасный, дар случайный, Жизнь, зачем ты мне дана?» В 1830 году он вновь обращался к жизни, но уже с вполне определенной программой: «Я понять тебя хочу,  Смысла я в тебе ищу...» Чуть позже Пушкин, как бы взвешивая в руке Библию, говорил друзьям — вот единственная книга, которую следует читать, чтобы стать по-настоящему мудрым. Тогда же он переложил с церковно-славянского на русский литературный язык «Житие преподобного Саввы Сторожевского». А перед самым финалом написал замечательного «Странника» с пронзительной строкой «Я вижу некий свет...» и создал поэтическую версию великопостной молитвы Ефрема Сирина («Отцы пустынники и жены непорочны...»). Логика пути во всем этом — совершенно определенная.
  Но это — потом. Сейчас же, еще в рамках романтизма, концептуально настаивавшего на великой ценности народных преданий, Пушкин обнаружил острый интерес к русскому фольклору. Поэма «Руслан и Людмила» (1820), ставшая любимым чтением тогдашних молодых интеллектуалов, — это, конечно же, преображенный на началах поэтической игры фольклор.
   К теме фольклора Пушкин обращался на протяжении всего своего творчества. Уже в Михайловской ссылке Пушкин записывал песни о Степане Разине. В 1828 году он планировал издание большого сборника русских песен. Во время своей поездки 1833 года на Урал вновь кропотливо собирал народные предания.
   В 1836 году выполнил ряд переводов русских песен на французский язык. Но апофеозом пушкинской «фольклористики» стало создание цикла сказок — оно относится ко второй Болдинской осени (1833). Эти сказки явились собранием светлой пушкинской «детскости», в которой и следует искать истоки потрясающей гармоничности Пушкина-поэта и Пушкина-человека. Пушкин был убежден: «Разговорный язык простого народа достоин глубочайших исследований». «Вслушивайтесь в простонародные наречия, — призывал он современников, — вы в них можете научиться многому, чего не найдете в наших журналах».

Пушкин-прозаик
   Настоящая русская проза началась с Пушкина. В первых прозаических опытах он ориентировался, вероятнее всего, на Вольтера. Во всяком случае, известна ранняя (1822 года) запись Пушкина: «Вольтер может почесться лучшим образцом благоразумного слога... Точность и краткость — вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей — блестящие выражения ни к чему не служат. Стихи другое дело...»
  И все же именно в прозе Пушкин создал абсолютно национальные образцы в этом жанре. «Повести Белкина», «Дубровский», «Капитанская дочка». Сегодня эти прозаические вещи Пушкина читаются на одном дыхании  - и детьми, и взрослыми. И это тоже одно из доказательств их величия: известно, что самые серьезные произведения великих писателей с течением времени преодолевают заданные изначально возрастные границы, становясь универсальными.

Первый русский роман
     Над «Евгением Онегиным» Пушкин начал работать в 1823 году.
    26 сентября 1830 года в Болдине Пушкин сделал запись: «1823 год 9 мая Кишинев — 1830 25 сент. Болдино. 7 лет 4 ме 17 д». Таким образом, он подсчитал, сколько времени ушло на создание романа в стихах. Впрочем, итогом эта запись не стала — что-то Пушкин дописывал еще в 1831 году. Публике автор свое произведение представлял главами — за одним исключением: в начале 1828 года были напечатаны сразу две главы — четвертая и пятая. Отдельным изданием «Евгений Онегин» вышел в 1833 году. Спустя десятилетие Виссарион Белинский посвятил роману обширное исследование — восьмую (1844 год) и девятую (1845 год) статьи цикла «Сочинения Александра Пушкина». Исследование получилось довольно восторженным, что не умаляет его глубины, — формулу Белинского «энциклопедия русской жизни» из этих статей все мы помним со школьных лет.
   На семилетие, отданное «Евгению Онегину», пришлись немалые изменения в творческой манере поэта. Они зеркально отражены в романе. Если он начинается как подражание байронову «Дон-Жуану», то заканчивается как совершенно оригинальное произведение, на долгие годы ставшее в русской литературе примером для подражания. Заметно меняется сама атмосфера — от буйной бесшабашности первой главы к скрытому трагизму и душевной строгости завершающей, восьмой, главы. Вообще, атмосфера, пожалуй, самое важное в этом произведении. Ни сюжет, достаточно случайный, ни особая, «онегинская», строфа, ни свободные отступления, ни щедрая манера письма, а именно поэтическая атмосфера собирает эти главы в единое целое.
    В «Евгении Онегине», по сути, был создан тот русский реализм, который сообщил русской литературе всемирный характер (до того она была вполне провинциальным явлением). Удивительные картины природы, живописная обрисовка характеров, неожиданные повороты сюжета, особый психологизм, тонкая ирония — все это особенности магического русского реализма, который отличается необыкновенной поэтичностью мировосприятия и при этом не идеализирует окружающую действительность.
    Отголоски «Онегина» мы найдем в лучших произведениях Лермонтова, Тургенева, Гончарова, Толстого, Достоевского, Чехова, Бунина. Таким образом, этот роман как бы напророчил будущее русской литературы, увидел его на много десятилетий вперед. Исследователи обнаружили немало точек пересечения «Онегина» с романами и повестями, написанными много позже — писателями, жившими в совершенно иных исторических условиях. Некоторые из этих перекличек удивительны. Так, Вячеслав Иванов (статья «Роман в стихах», 1937 год) приводит поразительный пример: в «Онегине» в нескольких строках второй - главы содержится полная программа романа Достоевского «Преступление и наказание»: «Все предрассудки истребя   Мы почитаем всех нулями,  А единицами себя. Мы все глядим в Наполеоны;  Двуногих тварей миллионы Для нас орудие одно...»

Наследники
   В наследники Пушкина просится вся русская литература — его именем клялись и Лермонтов, и Гоголь, и Достоевский, и все крупные писатели XX века. Но это наследство опосредованное, не по прямой. По большому счету, Пушкин одинок, уникален. Уникален тем удивительным равновесием гармонии, которое не изменяло ему на самых бесшабашных поворотах его судьбы, в самых прискорбных заблуждениях. После него пошли «расколы» и «разлады», душевные муки, ненадежные воспарения и неокончательные падения. По точному слову Д. Святополка-Мирского, для тех, кто шел вслед за Пушкиным, «культ Пушкина был культом потерянного рая».

     Пушкин отличался общительным характером, у него было много друзей, добрых знакомцев и корреспондентов. Но мир поэта ими не ограничивается. Все творчество великого русского писателя взывает к диалогу, и этот диалог, не скованный временными и географическими рамками, звучит по сию пору — в него вовлечены крупнейшие литераторы, музыканты, живописцы, деятели театра и кино, политики и философы.


Царь-реформатор Петр I (1672—1725)Петр

   Пушкин, будучи правнуком Абрама Петровича Ганнибала, «арапа Петра Великого», всегда ощущал особую связь с русским царем-реформатором.
    Деятельность императора, в его глазах, была несомненно оправданной.
   Доживи Пушкин до громких споров славянофилов с западниками, он наверняка бы занял сторону последних. Петр I не однажды появляется в произведениях Пушкина. По слову Белинского, «Медный всадник» вкупе с «Полтавой» представляют собой «самую великую “Петриаду", которую только в состоянии создать гений великого национального поэта».
   Петр I Алексеевич был сыном царя Алексея Михайловича от его второго брака с Натальей Нарышкиной. Уже в десятилетнем возрасте мальчика возвели на престол. Его детство было омрачено нестроениями, вызванными борьбой за власть. Начиная с 1689 года Петр, отвергнув притязания на трон сестры Софьи, стал фактическим (а не номинальным) правителем Руси. Будучи человеком энергичным и пытливым, он задумал вывести родную страну в число сильнейших европейских держав, для чего предпринял модернизацию буквально всех областей русской жизни — от военного дела до административного устройства. Ввязавшись в многолетнюю войну со Швецией за выход к Балтике, Петр в конце концов, добился победы, «прорубив окно в Европу». В 1721 году был провозглашен императором. В 1703 году Петр основал новую российскую столицу — Санкт-Петербург, ставший колыбелью новейшей русской культуры, выразителем которой явился Пушкин.

Великий русский писатель Федор Михайлович Достоевский (1821—1881)Достоевский

   Достоевский на протяжении всей жизни благоговейно относился к пушкинскому гению. Самые заветные его мысли, касающиеся творчества Пушкина, были высказаны в знаменитой речи, произнесенной на празднествах, которые состоялись в июне 1880 года в честь открытия в Москве памятника Пушкину. Та речь, заставившая на время помириться самых заклятых оппонентов, поразила всю мыслящую Россию.
   Федор Достоевский родился в 1821 году в Москве в семье военного лекаря. Учился в петербургском Инженерном училище. Еще во время пребывания в стенах училища, в 1845 году, имя Достоевского — благодаря его первому роману «Бедные люди», очень тепло встреченному Белинским и его единомышленниками, — прогремело в петербургских литературных кругах. В 1849 году произошла катастрофа — Достоевский, вместе с другими членами кружка Петрашевского, был арестован, судим и отправлен на каторгу.
   Почти десять лет писатель провел в Сибири. По возвращении в 1859 году в северную столицу Достоевский занял одно из первых мест в тогдашней русской литературе. В 1860-е годы он издавал журналы «Время» и «Эпоха», ставшие местом рождения так называемого «почвенничества». Лишившись журналов, Достоевский, почти всю жизнь испытывавший финансовые затруднения, был вынужден печататься в «чужих» изданиях — в катковском «Русском вестнике» и некрасовском «Современнике». Именно на их страницах появились те пять романов («Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток» и «Братья Карамазовы»), что познакомили публику с оригинальной философией Достоевского и принесли ему мировую славу.

Победитель Наполеона Александр I (1777—1825)Александр

   С императором Александром I у юного Пушкина отношения не сложились.
  Царь пенял директору Лицея Энгельгардту; «Твой воспитанник Пушкин наводнил всю Россию возмутительными стихами. Его надобно сослать в Сибирь или на Соловки». До Сибири дело не дошло; по ходатайству Карамзина приговор смягчили, и поэт отправился на юг.
   Александр I был старшим сыном Павла I. Все, что творилось в России при Павле, Александру не нравилось — бабушка, Екатерина Великая, воспитывала его в духе идей французского Просвещения. После убийства отца заговорщиками (Александр знал о заговоре) он был провозглашен императором. Вместе с молодыми единомышленниками новоиспеченный царь предпринял ряд реформ, но широко задуманное преобразование России на началах разума и гуманизма не было доведено до конца. Окружение императора постепенно менялось, первую скрипку в нем со временем стал играть Аракчеев, о реформах забыли.
    На царствование Александра пришлась Отечественная война 1812 года.
   Начатая очень неудачно, она продолжилась сдачей Москвы, после чего военное счастье улыбнулось русским. Наполеон был изгнан из пределов России. Позже Александр триумфально вошел в Париж. Он сыграл важнейшую роль в организации Священного союза, призванного сформировать новую Европу.
    Согласно официальной версии, Александр скончался в 1825 году в Таганроге,
    Существует и иная версия, утверждающая, что в Таганроге произошла подмена, и Александр, давно тяготившийся короной, превратился в старца Федора Кузьмича, умершего в Сибири в 1864 году.

Французский переводчик Пушкина Проспер Мериме (1803—1870)Мериме

   С Мериме Пушкин был знаком заочно — через Адама Мицкевича. Была у них и литературная встреча — в 1834 году Пушкин создал поэтический цикл «Песни западных славян», почерпнув сюжеты для него из изданной в 1827 году в Париже книги «Гузла», выданной за «перевод» иллирийского фольклора. Автором этой мистификации был Мериме, вообще любивший подобные литературные шутки. Недоразумение вскоре выяснилось, о чем Пушкин поведал в предисловии к своим «Песням».
   Мериме, изучавший русский язык, был одним из первых иностранных переводчиков и истолкователей Пушкина. Брался он как за поэтические произведения («Цыганы», «Анчар»), так и за прозу («Пиковая дама»). «По моему мнению, — отмечал французский писатель, — «Цыганы» являются наиболее точным выражением манеры и гения Пушкина. Эту поэму отличает простота фабулы, умелый выбор подробностей, чудесная сдержанность исполнения». В зоркости этой формулировке не откажешь. Кстати, есть мнение, что самая знаменитая французская новелла — «Кармен» — написана Мериме не без влияния пушкинских «Цыган».
   В собственной жизни Мериме сочетал государственную службу с литературными делами. Он служил секретарем одного из министров Июльской монархии, в 1853 году удостоился звания сенатора, пользовался неизменным дружеским расположением Наполеона III. Умер писатель в Каннах осенью 1870 года.

Писатель-проповедник Николай Васильевич Гоголь (1809 - 1852)Гоголь

   Гоголь был увлекающимся человеком. Без энтузиазма не обошлось и в его отношениях с Пушкиным. Они познакомились в 1831 году и до самой пушкинской смерти поддерживали знакомство. Известно, что сюжетами «Ревизора» и «Мертвых душ» Гоголь был обязан именно Пушкину. Не без помощи Пушкина он получил профессорскую кафедру — правда, педагогический его опыт оказался неудачным. Смерть своего кумира Гоголь горько оплакивал. «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится чрез двести лет», — патетически писал Гоголь; эта его фраза пользуется большой популярностью у литературоведов.
  Гоголь — показательный пример человека, «сделавшего себя». Место его рождения (под Полтавой), круг общения его семьи, само происхождение — ничто не предвещало появления великого писателя. На свой страх и риск в 1828 году юный Гоголь отправился в Петербург, где свел знакомство с лучшими литераторами того времени и быстро сделал себе литературное имя. Активно действующим писателем он был лишь около десяти лет (с 1831 года, когда впервые выступил под своей фамилией, до 1843 года, когда состоялась премьера его «Женитьбы»), но этого ему хватило для того, чтобы стать классиком русской литературы. Последнее десятилетие жизни Гоголя окрашено в мессианские тона. Писатель много размышлял на христианские темы, задумывался о спасении России, напечатал «Выбранные места из переписки с друзьями», не понятые современниками. Умер он в 1852 году, на закате николаевского царствования.

«Басманный» философ Петр Яковлевич Чаадаев (1794—1856)Чаадаев

   Петр Чаадаев со стороны матери приходился внуком князю М. М. Щербатову, известному историку и влиятельному масону. По окончании Московского университета он поступил в лейб-гвардии Семеновский полк. Молодой офицер прошел Отечественную войну, участвовал в заграничных походах русской армии. 8 1816 году Гусарский полк, где в то время служил Чаадаев, квартировал в Царском Селе. Именно тогда юный Пушкин и познакомился с ним. Свидетельством дружбы стали поэтические послания Пушкина, написанные позднее. Выйдя в отставку в 1821 году Чаадаев совершил путешествие в Европу, после чего поселился в Москве, занявшись историческими и философскими изысканиями. Их итогом явились. «Философические письма», адресованные частному лицу. В первом из них автор поставил под сомнение историческую роль России, заявив, что, по сути, у России, в отличие от других европейских стран, никогда не было истории. Пушкин мягко полемизировал со своим бывшим товарищем, настаивая на особом предназначении России. После публикации в 1836 году первого философического письма в «Телескопе» Чаадаева, по велению царя, официально объявили сумасшедшим и поместили под медико-полицейский надзор. До самой смерти философ в многочисленных письмах продолжал уточнять свою теорию, во многом согласившись с доводами Пушкина.


Пушкин итог

ТАЙНА ПУШКИНА

   Пушкин в России давно стал национальным символом. Его произведения включены в школьные хрестоматии, его строчки разошлись на цитаты. В каждом городе есть улица или площадь Пушкина; в местах, где жил или просто бывал поэт, устроены музеи.
   Пушкин повсеместно присутствует в нашей жизни,  самых первых воспоминаний детства, с первых по слогам прочитанных строк: «У лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том…». И поэтому нам иногда кажется, что и поэт, и его произведения существовали всегда.Пушкин на тверском
   А ведь так было далеко не всегда, и абсолютную ценность творчества Пушкина признали далеко не сразу. И если в начале 1820-х годов русское образованное общество буквально бредило стихами молодого поэта, то уже спустя десятилетие ситуация сильно изменилась. Повзрослевший Пушкин всё более склонялся к прозе, журналистике и историческим исследованиям, и все вокруг заговорили, что он «исписался». В кумиры попали иные писатели. Пушкину часто предпочитали Владимира Бенедиктова, говоря о нем как о первом русском поэте. После смерти Пушкина его стали забывать. И только спустя двадцать лет, в 1855 году, была опубликована первая посвящённая жизни поэта книга – «Материалы для биографии Пушкина» Павла Анненкова, но ситуацию это не изменило.
   И только ближе к 1880-м годам стали говорить о недооцененности пушкинского гения. Это было связано с деятельностью специального комитета для работы по созданию первого памятника Пушкину. Возглавлял комитет лицеист более позднего выпуска Я. Грот. По подписному листу комитет собрал огромную сумму — более 106 тысяч рублей. В объявленном конкурсе участвовало 34 проекта; по результатам трех туров победила модель скульптора А. Опекушина.
   К открытию памятника на Тверском бульваре в Москве было приурочено проведение Пушкинского праздника, 6 июня 1880 года памятник открыли, в следующие два дня прошли торжественные заседания Общества любителей российской словесности, на которых с речами выступали знаменитые писатели. Особенно эмоциональным выдался! день 8 июня, когда свою речь о Пушкине произнес Федор Достоевский. Когда он кончил говорить, в зале началось что-то невообразимое, Кто-то упал в обморок, кто-то кричал, кто-то пробирался к эстраде. На сцене происходило форменное братание — Тургенев, давно не общавшийся с Достоевским, бросился тому на шею.
    С этого момента Пушкин и его книги стали на глазах превращаться в «национальное достояние».
   «Грядущие русские люди, — говорил Достоевский, — поймут все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловечной и всесоединяющей, вместить в нее с братской любовию всех наших братьев, а в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону!» В финале речи Достоевский, впрочем, обмолвился: «Пушкин умер в полном развитии своих сил и бесспорно унес с собою в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем».
   В последующие годы разгадки этой тайны продолжились. Пушкинистика превратилась в полноценный отдел академического литературоведения. Более того, появилась и так называемая философская пушкинистика. Изучение Пушкина шло по двум путям — его черновиков писем, свидетельств жизни, а с другой, филологического и философского осмысления его творчества. О Пушкине писали крупнейшие русские философы — Владимир Соловьев, Василий Розанов, Сергей Булгаков, Иван Ильин, Георгий Федотов; его произведения разбирали замечательные филологи Б. Модзалевский, М. Цявловский, В. Жирмунский, Б. Томашевский, Ю. Лотман, Л. Гинзбург.
   Начиная с 1899 года пушкинские юбилеи отмечались в масштабах всей страны, а после массового исхода интеллигенции из России в начале 1920-х годов — и всего мира. Особенно широким празднование вышло в 1937 году. Характерно, что если в СССР Пушкина трактовали тогда исключительно с социальной точки зрения (как борца против самодержавной тирании), то в эмиграции — как глубочайшего исследователя человеческой души и религиозного художника, Разброс мнений был поразительным — у внимательного Ходасевича были большие основания для того, чтобы написать о торжественном заседании, организованном в стенах парижского Богословского института: «По случаю пушкинского юбилея произведена была некая мобилизация наших сил... Дело кончилось тем, что одни, вместо того, чтобы говорить о Пушкине, с забавной и жалкой важностью говорили о себе; другие разразились напыщенной, но бессодержательной декламацией; третьи сбились на повторение старых, общеизвестных мыслей, верных и неверных».
   К сожалению, приспосабливание Пушкина к решению тех или иных сиюминутных задач — давно уже обыкновенная история. В связи с этим трудно решить, приблизились ли мы к постижению пушкинской тайны. Многочисленные памятники порой закрывают от нас живого Пушкина.

 

 

2         425