Включить версию для слабовидящих
^Back To Top
ПЕТРОВСКИЕ РЕФОРМЫ
Петр Великий - одна из наиболее ярких фигур в русской истории. Реформы неотделимы от личности Петра I - выдающегося полководца и государственного деятеля.
Преобразования первой четверти XVIII века столь грандиозны по своим последствиям, что дают основание говорить о допетровской и послепетровской России. Реформы конца XVII — первой половины XVIII в. до сих пор являются темой многих исторических и историко-культурных исследований. Это был период создания Российской империи как великой многонациональной державы, период развития новой идеологии, модернизации политических институтов, активной внешней политики и знаменитых побед.
Правление Петра I открыло в русской истории новый период. Россия стала европеизированным государством и членом европейского сообщества наций. Управление и юриспруденция, армия и различные социальные слои населения были реорганизованы на западный лад. Быстро развивались промышленность и торговля, в техническом обучении и науке появились большие достижения. Далеко не последнее место среди этих преобразований занимают и реформы в области культуры.
В первой половине XVIII в. в России происходит формирование новой культуры. Ее признаками являлись светский (мирской) характер, расширение связей с другими странами; значительное ускорение темпов развития (духовная жизнь становится более интенсивной и разнообразной); изменение отношения к человеческой личности («открытие человека»). В число признаков новой культуры следует включить также рационализм, который и определял ее характер. Рационализм (от лат. ratio — «разум») был в то время ведущим философским направлением, его приверженцы признавали разум основой познания и поведения людей. Элементы рационализма присутствовали во всех сферах жизни XVIII в. — в политике, экономике, культуре, науке и градостроительстве.
Реформы Петра I стали переломным этапом в становлении новой культуры в России. Кроме того, были выработаны и механизмы освоения новой культуры в различных слоях общества. Среди этих механизмов важнейшими были система образования, книжное дело, массовые зрелищные формы (празднование побед, публичный театр, ассамблеи, фейерверки и т. д.).
ПЕТЕРБУРГ КАК СИМВОЛ ПЕТРОВСКИХ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ
Пожалуй, одним из главных достижений Петра Первого является строительство Санкт-Петербурга. Европейский облик города возник благодаря чисто русским качествам: крепкой государственной воле, предприимчивости и беспримерной самоотверженности.
В 1073 году в газете «Ведомости» появилось первое известие о строительстве Петербурга: «Его царское величество, по взятии Шлотбурга, в одной миле оттуда ближе к Восточному морю, на острове новую и зело угодную крепость построить велел, в ней же есть шесть бастионов, где работали двадцать тысяч человек подкопщиков, и ту крепость на свое государское именование прозванием Питербургом обновить указал». Первый камень постройки Государь положил 16 мая 1703 года в день Святой Троицы.
Пётр создал город не имевший аналогов в России. Если большинство городов возникало под влиянием социальных или природных сил, то Петербург создан Петром Первым как реализация определённой идеи.
Высказывают различные причины основания этого города:
- военно-стратегические;
- политические (Петербург – «окно в Европу»);
- культурные (Петербург – центр новой, европейской культуры).
Петру было необходимо создать город, который служил бы плацдармом для проведения реформ в социально-экономической, политической и культурной жизни. Реформы встретили бы ожесточённое сопротивление в Москве, Ярославле или Новгороде. Эти древнерусские города оставались консервативными, носителями древних обычаев и традиций. Необходимо было открытое поле возможностей, что и привело к строительству не только нового города, а новой столицы. Этим объясняется и выбор места для строительства Петербурга — он был вообще вынесен за пределы традиционной русской территории и построен в почти безлюдном и незаселенном месте. Петр создавал новый мир с совершенно другим обликом, и такое место ему подходило больше всего: ничьи традиционные взгляды не могли здесь повлиять на становление новых принципов и форм — в быту и в культуре в целом.
Кроме того, по замыслу Петра Россия должна стать европеизированной страной. По мнению Европы Московия была «варварской» страной. Пётр начал создавать новое государство с европейскими нормами общения, устройством придворной жизни, армией и управлением. Петербург должен был стать обликом новой столицы, новой просвещённой России. Это отразилось даже в архитектуре города.
В древних городах возвышенность занимал укреплённый центр - собственно «город», «детинец», «кремль». Для городов была характерна кольцевая планировка: «от Кремля и торга расходились улицы... и если были другие линии укреплений, то они шли, применяясь к условиям местности, пересекая эти улицы, образуя круг более широкий, чем Кремль...». В XVIII веке города разрослись, система обороны была совершенно другой. Идеальный город по новым представлениям был совершенно иной: он должен был иметь общий план, прямые улицы, площади. В связи с этим идеалом и создавалась структура Петербурга. Строя новый город, Петр стремился перенять все самое полезное, новое и красивое у европейских городов — в частности, у Амстердама и Венеции. И все же город строился и на основе русских традиций. В Петербурге это нашло отражение в том, что крупные острова становились обособленными районами города, а общую композицию складывающегося плана определил рельеф местности — водное пространство Невы.
Традиционно русским явлением было и расселение жителей Петербурга слободами, которые формировались по социальному, профессиональному и национальному признакам. Отсюда их названия: Купеческая, Монетная, Татарская и т. д.
Европейским же новшеством стали диктуемые сверху принципы застройки слобод. Места для городских усадеб размечались «линейно». Первая «линия домов строилась вдоль берега, остальные — параллельно ей, вглубь островов. Внутри линий устраивались проезды к Неве, образовавшиеся таким образом кварталы делились на участки, раздаваемые жителям. Дома предписывалось возводить вплотную друг к другу, "единою фасадою", а не в глубине двора, как было принято в России. Имелись парадные лестницы и пандус, начинавшиеся прямо на улице, ряды высоких окон, также выходящих на улицу, анфилады комнат, вытянутые параллельно улице. Дома богато декорированы лепниной, скульптурой, рустом, карнизами и т. д. Открытость соседствует с праздничностью, радостным настроением и восприятием жизни».
Петр I, как человек нового времени, на все смотрел с точки зрения полезности. Даже искусство он оценивал с позиций технократа, считая, что художественные произведения должны «служить либо украшением, либо символом, наглядным пособием, дающим людям знания или назидательные примеры для их морального совершенствования». Руководя строительством Петербурга, Петр принимал участие в планировке отдельных районов и составлении генерального плана города и везде стремился следовать этому принципу. «Новая столица государства — главное детище Петра — и была задумана им как носительница великой для страны пользы (научно-технической, просветительской, военной) и одновременно красоты, воплощающейся и в общей композиции города, и в каждом его здании, саде, проспекте».
НОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ЖИЗНИ
Одновременно со строительством города шло становление новой культурной жизни невской столицы. С этой целью создавались светские школы, университеты, театры, типографии, научные учреждения, издавались книги, газеты, журналы.
Самый главный принцип новой жизни состоял в том, чтобы абсолютно все были при деле: на службе, в строю, в конторе... Петровское государство повело решительную борьбу с «вольными и гулящими» — значительной категорией населения, временно или по каким-то причинам свободной от службы, тягла (тягло — в России XV — начала XVIII в. денежные и натуральные государственные повинности крестьян и посадских людей), крепостной зависимости. В то время существовал запрет нищим «шататься» по улицам и просить милостыню, «понеже в таковых многие за леностью и молодые, которые в работы и наймы не уподобляются, милостыни просят, от которого ничего доброго, кроме воровства, показать не можно...» С тех же, кто подавал милостыню, в назидание взыскивался штраф в 5 рублей, «потому что желающие помогать бедным обязывались делать пожертвование на богоугодное учреждение» (то есть богадельню — туда надлежало помещать нищих и убогих).
Специально для поддержания внутреннего порядка в городе в 1718 г. была создана полиция. Она выполняла различные функции: следила за правильностью построек в городе, чистотой улиц и переулков, за порядком на торговых площадях и рынках и т. д.
За неисправность печей, каминов, труб полагался значительный штраф: в первый раз 10 рублей, во второй — 20 рублей, в третий — 30.
На улицах Петербурга предписывалась идеальная чистота. Каждый домовладелец обязан был против своего двора рано утром или вечером, «когда по улицам не было ни езды, ни ходьбы, сметать с мостков всякий сор», а камни, которые «выламывались» в продолжение дня, поправлять. За неисполнение этого правила взыскивался штраф. Особенно строго наказывались те, кто вывозил на Неву и другие реки помет и сор. Их били кнутом и ссылали на вечную каторжную работу.
Существовало также предписание, направленное, вероятно, на введение гигиенических норм: чтобы «все торгующие съестными припасами» на улицах и в лавках «ходили в белом мундире по указу, а мундиры бы делать по образцу, как в мясном и рыбном рядах у торговых людей». С нарушителей брали штраф, а товар отбирали.
Для прекращения «воровских приходов и всяких непотребных людей» были учреждены шлагбаумы, при которых по ночам находился караул. Шлагбаумы ставились по концам каждой улицы и опускались ежедневно вечером в одиннадцатом часу, а поднимались после «пробития утренней зори в крепости». Ночью через шлагбаумы пропускались далеко не все, а лишь те, кто проезжал по важным делам и имел при себе фонари. Сам Петербург начали освещать фонарями с 1721 г. (только по пять часов в сутки).
Очень основательно в Петербурге была устроена пожарная часть. На всех колокольнях городских церквей помещались постоянно караульщики, сторожившие город «денно и нощно»; едва они замечали пламя, то ударяли в набат, повторявшийся затем на всех колокольнях, а войска били тревогу в барабаны. И люди были обязаны под страхом жестокого наказания сбегаться на пожар.
Государство держало под контролем и подвергало жесткой регламентации общественную жизнь нового города. Петербург действительно является символом петровских преобразований. В этом городе в концентрированном виде проявились изменения во всех сферах жизни России: и в политической, и в социальной, и особенно в культурной. Его облик (архитектурный стиль) и внутреннее содержание (организация городской жизни) разительно отличались от тех, что существовали к тому времени в других русских городах. Петербург стал центром культуры «обновленной» России.
ИЗМЕНЕНИЯ В БЫТУ. ИЗМЕНЕНИЕ ВНЕШНЕГО ОБЛИКА
Преобразования Петра Первого не могли не коснуться бытовой стороны жизни, ведь быт – одна из составляющих культуры. Изменения коснулись, прежде всего, внешнего вида русского человека.
Первое нововведение состоялось в 1697-1698 годы, когда вернувшийся из Великого посольства государь занялся так называемым брадобритием. В 1698, 1701 и 1705 годы выходят царские указы, согласно которым с бородами должны были расстаться все сословия, за исключением пашенных крестьян и духовенства. Если же кто-то хотел сохранить растительность на лице должен был заплатить внушительную пошлину. После уплаты пошлины выдавался медный знак с изображением на лицевой стороне усов и бороды со словами «Деньги взяты», а на обороте была надпись «207 году» (то есть 7207 год от сотворения мира). Бородачи обязаны были носить такие знаки при себе.
Конечно, современники Петра по-разному воспринимали это новшество. Кто-то был приверженцем традиции, кто-то следовал новой моде. Но необходимо отметить, что брадобрейцы в России появились ещё во времена Бориса Годунова. После Смуты их число увеличилось. Патриарх Филарет, вернувшись из плена в 1619 году, повёл борьбу против этого безобразия, подвергнув его проклятию на Соборе. Несмотря на это, в глазах определённой части молодых людей новая «гладколицая» мода перевешивала угрозы проклятия. Царь Алексей Михайлович вынужден был запретить указом брить бороды. При Фёдоре Алексеевиче и в последующие годы обычай брить бороду вошёл в обычай. Но Церковь по-прежнему выступала с резким осуждением этих новшеств.
Большая часть русских людей следовала многовековой традиции, согласно которой борода являлась и украшением человека, и признаком его мужественности, и символом принадлежности к православию. Православные воспринимали насильственное брадобритие как притеснение, как покушение на дедовские устои и даже саму религию. Англичанин Дж. Перри (шлюзный мастер, принятый на службу Петром во время его пребывания в Англии) рассказывает, что корабельные плотники на верфях хранили остриженные бороды, чтобы предстать на Страшном суде в подобающем виде.
Коснулись петровские реформы и одежды.
В допетровскую эпоху русский костюм был полным отражением особенностей бытового уклада, климатических условий, выражением социально-экономических черт развития Московского государства. Костюм отразил все особенности уклада жизни: и диктатуру патриархата, и возрастное расслоение семьи, и климатические и экономические особенности быта, и всю сложную систему религиозных обрядов. Основу сырья для изготовления полотен составляли конопля, пенька, чуть позже лён.
Костюм состоял из рубахи и штанов, плащей из ткани и шкур, верхняя одежда была меховой и войлочной. Как и у всех народов, в начале своего появления одежда полна оберегов и защитных украшений, которые сопровождали ее весь период языческой Руси. По всей вероятности, еще в те времена обереги были перенесены в ткачество и вышивку, украшающие вырез у горла, подол, рукава и т.п. Несомненно, что скифские и сарматские кафтаны известны были соседним племенам и имели место в континентальном климате Руси с суровыми длительными зимами. Преобладание холодной погоды определило многослойность одежды и соединение глухой формы рубахи с распашными кафтанами; разнообразие смен температур (снег, грязь, распутица и дожди) заставило изготовить и подходящую обувь – начиная от лыковых лаптей и кончая кожаными постолами, поршнями, сапогами и валяной обувью. По той же причине обрамление головы получило посезонные варианты: войлочные, холщовые, меховые шапки и куски ткани (платки) обеспечивали тепло.
Меняя старославянский уклад жизни на западноевропейский, Петр Первый начал с внешних признаков. Причем внедрение новой одежды оказалось делом даже более сложным, чем бритьё бород. Ведь приходилось преодолевать не только стойкую приверженность населения к традиционной одежде, но еще и учитывать материальные возможности. Большинство горожан не располагали необходимыми средствами, чтобы сразу обновить свой гардероб. Кроме того, и от властей помимо желания как можно быстрее переодеть народ требовалось разработать образцы нового платья.
Первый указ о реформе одежды был издан 4 января 1700 года. Он предписывал всем думным и приказным чинам, дворянам московским, городовым и жильцам (провинциальным дворянам, временно жившим в Москве), служилым и торговым людям носить «венгерские кафтаны, верхние — длиною по подвязку, а исподние — короче верхних, тем же подобием». Указ отводил на эту перемену считаные дни — до Богоявления (Крещения); впрочем, для не успевших изготовить или приобрести новое платье к этому дню процедура продлевалась до Сырной недели (Масленицы). Как видим, в указе говорится не о немецком, а о венгерском платье, что было вынужденной уступкой реальному состоянию дел. Однако в предоставленных указом сроках ощущается нетерпеливость реформатора.
Указ 20 августа 1700 г. предписывал переход на ношение немецкого платья с 1 декабря 1700 г.; то же относилось и к женам и дочерям дворян, которые должны были обновить гардероб к новому, 1701 г.
В конце 1701 г. последовал очередной указ: «Всяких чинов людям... носить платье немецкое; верхнее — саксонское и французское, а исподнее — камзолы и штаны, и сапоги, и башмаки, и шапки — немецкие, и ездить на немецких седлах; а женскому полу всех чинов... носить платье, и шапки, и контуши (широкое длинное неотрезное в талии платье, спадающее на спине широкими складками), а исподние бостроги (короткие платья без рукавов) и юбки, и башмаки — немецкие ж; а русского платья отнюдь не носить и на русских седлах не ездить». С ослушников было приказано брать пошлину в воротах: с пеших — по 40 копеек, с конных — по 2 рубля с человека. Мастеровым людям строго запрещалось изготавливать и продавать русскую одежду и обувь под страхом жестокого наказания.
Последовала целая серия указов о внедрении новой моды. А указ от 28 февраля 1702 года предписывал всем чинам московским в праздничные и церемониальные дни «носить кафтаны верхние суконные французские, а под ними камзолы золотые»; только нижним чинам разрешалось вместо «золотых» камзолов носить «у кого какие есть цветные».
Всего за два года московская мода претерпела радикальные изменения. Ношение традиционной русской одежды было запрещено законодательством. Но эталон одежды был найден не сразу. Первый указ предполагал переход на венгерское платье, но вскоре немецкое и французское платье вытесняет этот тип одежды. Постепенно утверждается и единая (по типу и покрою) одежда для чиновных — французский костюм. Дело в том, что во второй половине XVII века Франция становится законодательницей моды. Все страны в той или иной мере испытывают её влияние. Петр, проехав всю Европу, не мог этого заметить. Поэтому к концу путешествия, в вене, царь на официальных приёмах был в голубом кафтане, сшитом по французской моде.
Самые разительные изменения произошли в женском костюме. В прежние времена женская одежда очень мало отличалась от мужской и по крою, и по назначению. Женщины носили длинные, прямого кроя, скрывающие фигуру платья. Кроме того, они не могли показаться людям с непокрытой головой.
Теперь же вчерашняя затворница должна была не скрывать, а подчёркивать формы, открывать голову, завивать волосы и локоны. Лиф (или корсаж) женского платья с глубоким декольте плотно облегали плечи, грудь и талию дамы, а внизу, к бедрам, юбка сильно расширялась. Широкие юбки были на каркасах — панье, а позже фижмы. Иногда платья украшались шлейфами, и эти шлейфы, наряду с высокими каблуками у туфель доставляли барышням приличные неудобства. Весь наряд в целом не добавлял даме грациозности и кружиться в танцах им было непросто. Непросто было даже просто присесть... Представительницы прекрасного пола тоже нередко носили парики, а также шляпы.
На лицо наносили яркую косметику (румяна и белила), ведь при свечах лица бледнеют. Вошел в обиход язык «мушек» - искусственных родинок из тафты или бархата. Место на лице, куда наносилась мушка, было не случайным и было тайным посланием. Мушка в углу глаза означала: «Я вами интересуюсь», на верхней губе - «Я хочу вас поцеловать» и так далее. Также невербально общались с помощью вееров — они тоже стали модны.
В одежде появились карманы, которых до сей поры не было, ножи и необходимые бумаги носили за голенищем сапога, деньги иногда прятали за щеку. А вот на новых нарядах карманы были предусмотрены и, конечно же, сразу стали наполняться содержимым. Сам Петр в карманах своего кафтана носил записную книжку, готовальню с чертежными инструментами, коробочку с нитками и иглой.
А похвастаться новыми нарядами знатные модники могли на ассамблеях. Эти собрания носили и развлекательный характер, но могли послужить и делу: в непринужденных беседах обменивались новостями, а в серьезных разговорах обсуждали важные дела. Ассамблеи заменили пиры, на которых преимущественно ели и выпивали. Здесь же преобладали общение, игры и танцы: полонез, менуэт, контрданс, англез, аллеманд. Хозяин дома, в котором проводилась ассамблея, должен был известить письмом или иным способом, куда следует приходить желающим. Раньше четырех часов встреча не начиналась, позднее десяти не заканчивалась, гости приезжали, когда пожелают. К слову, раньше мужчин принимали отдельно от женщин, а теперь прекрасный пол участвовал во встречах наравне с сильным полом.
Но надо заметить, что, несмотря на энергичные меры властей, новые моды в столице, по свидетельству дипломата и сподвижника Петра I князя Б. И. Куракина, «насилу установились» за три года. В провинции процесс привыкания к новому платью растянулся до середины столетия. Внедрение новой моды не стало одномоментной акцией.
Все нововведения, касающиеся внешнего облика, имели глубокий смысл и важное историческое значение. С. М. Соловьев отмечал, что «и в платье выражается известное историческое движение народов». «Коснеющий полусонный азиатец» носит длинное спальное платье, а активный и подвижный европеец — платье более короткое и удобное для деятельности. А поскольку Петр I стремился приобщиться именно к европейской действительности, то изменение внешности имело по меньшей мере два смысла.
- Символический: новая европейская мода показывала, что отныне Россия входит в сообщество европейских стран.
- Психологический: Петр I надеялся изменить жизнь русского общества — сделать ее более динамичной, светской и т. д.
Ну а если говорить о Петре, то у него отмечали некоторую небрежность в одежде. Чаще всего он предпочитал мундир капитан-бомбардира Преображенского полка или простой темный кафтан. Для него главным в одежде было удобство. Поэтому кружевных манжет он не носил, они мешали работать. А вот к выбору белья подходил более тщательно, предпочитая тонкое полотно.
СМЕНА ЛЕТОСЧИСЛЕНИЯ И НОВЫЙ ГРАЖДАНСКИЙ ШРИФТ
Еще одно новшества эпохи Петра Первого – переход на новое летоисчисление.
До X в. новый год на Руси начинался с новолуния в первые весенние дни, близкие к весеннему равноденствию (21 марта).
В конце X в. (в 988 г.) Древняя Русь приняла христианство, а вместе с этим и применявшееся в Византийской империи летосчисление от «сотворения мира», то есть с 5508 г. до н. э. Начало года стали тогда отмечать 1 марта. С этого времени на Руси пользовались юлианским календарем, состоящим из двенадцати месяцев. Названия месяцев оставались славянскими и были связаны с явлениями природы. И только с 1492 г. — «седмотысячного от сотворения мира» — Новый год на Руси повсеместно стали отмечать по церковному календарю 1 сентября. Так продолжалось более двух столетий.
Эра «от Рождества Христова» была введена в 525 г. римским монахом, папским архивариусом Дионисием Малым. Он ввел свое летосчисление исключительно для удобства расчетов даты Пасхи. На протяжении VIII—IX вв. оно получило широкое распространение во многих государствах Западной Европы. Но лишь со времен Папы Евгения IV (1431 г.) эра «от Рождества Христова» используется в документах папской канцелярии регулярно. Восточная же Церковь избегала пользоваться ею, так как споры о дате рождения Христа продолжались в Константинополе до XIV в.
В 1700 году н.э. Пётр I издаёт указ об упразднении старого календаря, существовавшего на Руси, и вводит западный юлианский календарь от Рождества Христова. При этом он переносит начало календаря (Новолетие) со дня осеннего равноденствия (у славян-староверов) и первого сентября (у христиан) на первое «генваря» (января). 1700 год он выбирает как начальную дату.
Указ Петра I №1736 «О праздновании Нового года» 7208 году декабря в 20 день великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России указал сказать: Известно ему великому государю стало, не только что во многих европейских христианских странах, но и в народах словенских, которые с восточною православною нашею церковью во всем согласны, как: волохи, молдавы, сербы, долматы, болгары, и самые его великого государя подданные черкасы и все греки, от которых вера наша православная принята, все те народы согласно лета свои счисляют от Рождества Христова в восьмой день спустя, то есть, генваря с 1 числа, а не от создания мира, за многую рознь и считание в тех летах, и ныне от Рождества Христова доходит 1699 год, а будущего генваря с 1 числа настает новый 1700 год, купно и новый столетний век; и для того доброго и полезного дела указал впредь лета счислять в приказах, и во всяких делах и крепостях писать с нынешнего генваря с 1 числа от Рождества Христова 1700 года.
По-новому стали исчислять и время суток. Раньше было принято делить сутки на дневные и ночные часы: после восхода солнца начинался отсчет дневного времени (первый час, второй час и т. д.); после захода солнца точно так же отсчитывали ночное время. Соответственно были устроены часовые механизмы: куранты, установленные на Спасской (Фроловской) башне Кремля в XVI в., имели циферблат с семнадцатью делениями, который вращался и подводил одну из цифр к неподвижно укрепленной на стене стрелке. В начале XVIII в. их заменили голландскими часами с подвижными часовой и минутной стрелками и циферблатом с двенадцатью делениями.
Еще одним новшеством календарной реформы стало введение понятия «столетний век». Впервые праздник встречи Нового года состоялся в ночь с 31 декабря 1699 года на 1 января 1700 года. Указом Петра Первого без всяких объяснений предписывалось: «В знак того добраго начинания и новаго столетнего века в царствующем граде Москве» после молебного пения украсить ворота своих домов в зависимости от достаточности владельца либо деревьями, либо ветвями хвойных пород «против образцов, каковы деланы на Гостином дворе и у нижней аптеки... и стоять тому украшению до 7 января». Домовладельцам полагалось также, после того как на Красной площади зажгут «огненные потехи» и начнется пальба, «учинить стрельбу из небольших пушечек, мушкетов или иного мелкого ружья и выпустить несколько ракет, сколько у кого случится». На протяжении всей недели было велено по ночам жечь на улицах костры или смоляные бочки. В знак веселья следовало поздравлять друг друга с Новым годом и «столетним веком».
Стремительность, с какой вводились новое летосчисление и новый светский праздник, объяснялась не только привычкой Петра все делать быстро. Дело в том, что нововведения произвели ошеломляющее впечатление на людей прежнего склада, и к 1699 г. бытовавшие в народе негативные оппозиционные слухи и настроения стали складываться в легенду о царе-антихристе. Активизировались (и не только в старообрядческой среде) ожидания конца света в 1699 г. Это заставило Петра торопиться с введением нового календаря, как бы отменявшего «роковой» 1699 год, что косвенно подтверждает вольная или невольная ошибка в определении рубежа «столетнего века» (1700 г. вместо 1701 г.).
Шумными, довольно продолжительными празднествами, пушечной пальбой и фейерверками, угощениями для народа с молебнами в церквях (где Петр также присутствовал) царь хотел приглушить, снизить, отчасти нейтрализовать оппозиционные настроения.
Проводимые Петром Первым реформы нуждались в большом количестве образованных отечественных специалистов, кроме того, необходимо было своевременно доводить официальную информацию до населения. Этому мешало слабое развитие книгопечатания, связанного с духовной литературой. Алфавит, пришедший на Русь вместе с христианской письменностью, к концу XVII века сохранял свои архаичные черты, многие буквы в текстах светского содержания не использовались. К тому форма букв была неудобна для набора печатных текстов из-за наличия надстрочных знаков. Все это обусловило разработку нового гражданского шрифта, изменение, как состава алфавита, так и формы букв. Петр стремился широко пропагандировать свои нововведения, а для этого был необходим простой, доступный, «общий» язык.
До Петра в Московской Руси, как и у других православных славян, в качестве языка письменного использовался один язык — церковнославянский. Этот язык остался в церковнославянских книгах, это было уступкой Петра церковной культуре. Но был разработан и гражданский шрифт, призванный обслуживать светские потребности. Такое своеобразное распределение шрифтов соответствовало границам между новой и старой культурой: церковнославянский язык и шрифт обслуживали старую культуру, а русский язык и гражданский шрифт — новую культуру.
Поиски новой модели азбуки и шрифта велись при самом активном участии царя. В январе 1707 г. по эскизам, предположительно выполненным лично Петром I, инженер фортификации Куленбах сделал рисунки тридцати трёх строчных и четырёх прописных букв (А, Д, Е, Т) русского алфавита, которые были отправлены в Амстердам для изготовления литер. Одновременно по государеву указу велись словолитные работы на московском Печатном дворе, где русские мастера Григорий Александров и Василий Петров под руководством словолитца Михаила Ефремова сделали свой вариант шрифта, однако качество литер не удовлетворило царя, и для печатания книг был принят шрифт голландских мастеров. Первая книга, набранная новым гражданским шрифтом, — «Геометриа славенски землемерие» — вышла в марте 1708 г.
18 января 1710 г. Пётр I сделал последнюю корректуру, вычеркнув первые варианты знаков нового шрифта и старые знаки печатного полуустава. На обороте переплёта азбуки царь написал: «Сими литеры печатать исторические и манифактурныя книги, а которыя подчернены, тех в вышеписанных книгах не употреблять». Указ о введении новой азбуки был датирован 29 января (9 февраля) 1710 г. Вскоре после издания Указа в «Ведомостях Московского государства» появился перечень книг, напечатанных новой азбукой и поступивших в продажу.
В результате петровской реформы число букв в русском алфавите сократилось до 38-ми, их начертание упростилось и округлилось. Были отменены силы (сложная система диакритических знаков ударения) и титла — надстрочный знак, позволявший пропускать в слове буквы. Также было упорядочено применение прописных букв и знаков препинания, вместо буквенной цифири стали употребляться арабские цифры. Русские книги с арабскими цифрами появились в 1703 г. Среди них был и первый отечественный учебник — «Арифметика, сиречь наука численная», написанный Л. Ф. Магницким.
Изменился и общий облик книг. Появились фронтиспис (страница с изображением, образующая разворот с лицевой страницей титульного листа, и само это изображение) и титульный лист (начальный книжный лист издания, на котором размещают основные выходные сведения, которые сообщали необходимые сведения о книге: ее название, имя автора, место и год издания). Поиск нужного материала стал возможен с помощью оглавления, предметного и именного указателя. Текст дополняли иллюстрации, чертежи, схемы. Страницы стали нумеровать арабскими цифрами. Изменился и формат книги — она стала невелика по размеру, что облегчало ее использование в быту.
С 1708 г. массовым тиражом стали издавать ежегодные календари. Помимо сведений о числах, месяцах и днях недели они содержали много ценной, просветительской информации по истории, математике, агрономии и т. д. Следовательно, предназначены они были для широкого круга читателей.
Таким образом, Петр во всех своих действиях руководствовался принципом полезности, необходимости. Он создал новую культуру и дал ей новые средства выражения.
НОВЫЙ ЭТИКЕТ
Все рассмотренные нами реформы Петра Великого кардинально изменили общественные отношения, а это, в свою очередь, привело к формированию нового этикета. Этикет – свод правил поведения, касающихся отношения к другим людям: общение, поведение в общественных местах, манеры.
Все ранее сложившиеся нормы поведения были Петром Первым отвергнуты как неправильные, а на смену им пришли нормы «правильного» - европейского – этикета. На утверждение таких обычаев и привычек было направлено всё: личный пример царя, его окружения и новые законы. Новому этикету обучались, в том числе изучая специальные наставления. Энциклопедией культурного поведения молодых людей дома, на службе и в гостях стала книга «Юности честное зерцало, или Показания к житейскому обхождению», изданная в 1717 г. Ее составитель воспользовался несколькими иностранными произведениями, которые считал полезными русскому читателю.
Русские люди, «удивлявшие до того времени иностранцев грубостью нравов, неряшливостью, неопрятностью, должны были научиться прилично стоять, сидеть, ходить, есть и пить, кланяться и т. д.».
В «Зерцале…» содержались конкретные советы.
В семье надлежало детям «отца и матерь в великой чести содержать: ...ничего своим именем не повелевать, но именем отца или матери; ...у родителей в речей перебивать не надлежит, и неже прекословить, и других их сверстников в речи не впадать, но ожидать, пока они выговорят... без спросу не говорить...». Если отец позовет сына, то откликаться надо было так: «что изволите, государь батюшко» или «что мне прикажет государь». Невежливыми считались следующие ответы на зов родителя: «что, чего, што, как ты говоришь, чего хочешь». Таким образом, детям внушалась мысль, что распоряжения по дому могли исходить только от родителя и что они должны быть скромными, трудолюбивыми, учтивыми, послушными и благоразумными.
Новая модель жизни сделала ценными совсем новые качества личности (умение говорить на иностранных языках, танцевать, смелость, ум и т. д.) и требовала новых стереотипов поведения. Интересны рекомендации, как вести себя в общественных местах и за столом. Здесь предусмотрено все, начиная с походки и осанки и заканчивая умением принимать пищу. «Никто не имеет, повеся голову и потупя глаза вниз, по улице ходить или на людей косо взглядовать, но прямо, а не согнувшись ступать, и голову держать прямо ж, а на людей глядеть весело». «Когда же в беседе или в компании случится в кругу стоять или сидя при столе, или между собою разговаривая, или с кем танцуя... не надлежит никому неприличным образом в круг плевать, но на сторону...» «...Умой руки, сиди прямо и не хватай первый в блюде, не жри, как свинья... не облизывай перстов...»
Последние страницы «Зерцала...» посвящены правилам для девиц. Добродетелей девушке надлежало иметь значительно больше, чем юноше: смирение, трудолюбие, милосердие, стыдливость, бережливость, верность, чистоплотность и т. д. (всего 20 добродетелей). Очень ценилось умение девицы краснеть, что являлось признаком скромности («украснение девиц, и младых невест, так же и замужних... есть признак к благочестию...»).
Одним из самых важных новшеств, своего рода символом новой эпохи, стали учрежденные в 1718 г. ассамблеи. Это была школа светского воспитания для дворян, место, где они могли на практике применять рекомендации, полученные при чтении поучительной литературы. Данное нововведение возникло, как говорится, на пустом месте, оно не имело традиций, это было новым явлением эпохи. Царь-реформатор требовал от своих подданных не только обязательной службы, но и умения общаться между собой, приятно и с пользой проводить свободное время. Сам Петр составил правила проведения ассамблей.
Указ об их организации был оглашен обер-полицмейстером Девиером 26 ноября 1718 г. Было предписано являться на ассамблеи по первому же приказу, и при этом пояснялось, что такое ассамблеи: «Ассамблеи — слово французское, которого на русском языке одним словом выразить невозможно; обстоятельно сказать — вольное в котором доме собрание или съезд делается не только для забавы, но и для дела. Ибо тут может друг друга видеть и о всякой нужде переговорить, также слышать, что где делается, при том же и забава. А каким образом эти ассамблеи отправлять, то определяется ниже сего пунктом, покамест в обычай войдет...» Далее излагались основные принципы их проведения. Первым условием было отсутствие всякого стеснения и принужденности («Хозяин не повинен гостей ни встречать, ни провожать, ни потчевать...»). На ассамблеи приглашалось избранное общество, и начинались они в 4—5 часов дня, продолжаясь до 10 вечера. Хозяева, к которым съезжались гости, должны были предоставить им помещение и легкое угощение. Обязанность проведения ассамблей распределялась между чиновными лицами без соблюдения какой-либо очереди. Обычно сам Петр I назначал, в чьем доме должна быть следующая ассамблея, и это объявлялось всем присутствующим.
Все эти новшества прививались в русском обществе довольно туго. По словам современников, дамы и кавалеры на ассамблеях «дичились друг друга», не завязывали между собою разговоров и после каждого танца «тотчас же расходились в разные стороны». К тому же «все сидели, как немые, и только смотрели друг на друга». Вообще, вероятно, если бы на первых порах сам Петр не присматривал за ассамблеями и не распоряжался бы на них, то они не вошли бы в обычай. Никто не смел противостоять воле государя, но «большая часть, состоящая из коренных русских вельмож, исполняя оную по наружности, старались удержать, что можно было из обыкновений, в которых они взросли».
Следует отметить, что все описанные перемены коснулись в основном высшего класса общества. В простом же народе «оставались с русскою одеждою и обычаи старинные». Конечно, и здесь проходили изменения, но очень медленно и почти незаметно.
Реформы Петра Первого завершили процессы изменения, начавшиеся ещё в XVII веке. Благодаря императору была создана новая культура, а её своеобразным символом стал город Петербург. Этот город воплотил в себе новый стиль, новые формы, новый уклад жизни. Преобразования Петра изменили внешний облик людей, а это повлекло за собой изменение облика внутреннего.
Петровские реформы в области культуры усилили сословный раскол русского общества. Но заслуга Петр I несомненна: он помог России перейти на новый этап развития, поставил её рядом с более развитыми странами. Без этих революционных реформ Россия долгое время шла бы к таким переменам.
УКАЗЫ ПЕТРА ПЕРВОГО ОБ ЭТИКЕТЕ И ПОВЕДЕНИИ В ОБЩЕСТВЕ
История России поведала всему миру, какой огромный вклад внес царь Петр Первый (Петр Великий) в развитие всей страны. Привезя знания и обычаи из-за границы, он внедрил новейшие реформы в жизнь простых россиян и дворян. Указы Петра касались каждого, особенно когда речь заходила об этикете и поведении в обществе.
Предлагаем вам прочитать некоторые из правил этикета, разработанные Петром Первым. Конечно, сегодня многие из этих правил вызывают улыбку, но во времена Петра они были очень прогрессивные, а самое главное, они показывают, насколько было огромным желание Петра изменить обычаи России.
Перед появлением многонародным гостю надлежит быть:
За сим, с Богом, вперёд!!! Сию заповедь применять постоянно, а не вспоминать какой пункт, стоя чурбаном посреди веселья.
Царские указы Петра I о приличаях поведения человека в обществе
РЕФОРМЫ ЦАРЯ-ПРЕОБРАЗОВАТЕЛЯ
В России было только три самобытных деятеля просвещения: Петр I, Ломоносов и Екатерина II.
А. С. Пушкин
Шел 7207-й год. Первого сентября он закончился, а еще через четыре месяца наступил год...1700-й. Молодой царь Петр Алексеевич, вернувшийся из поездки на Запад, издал приказ о введении на Руси принятого в Европе современного летосчисления — не от сотворения мира, а от рождества Христова. Стрелки часов русской истории, а значит и культуры, переводились на европейское время. Россия начинала новый, XVIII век.
Роль Петра в истории русского Просвещения неоценима. Не получивший в отличие от своих сестер и братьев настоящего образования (их учителем был сам Симеон Полоцкий), обучаемый полуграмотным Петром Зотовым, он не только смог понять важность и необходимость просвещения, но самоучкой овладел 14 профессиями.
Петр I в своей культурной политике на первых порах руководствовался не столько эстетическими, сколько деловыми соображениями. В этот период средневековая русская культура, характерные черты которой — религиозность и замкнутость, вступила в противоречие с новыми явлениями в экономической, социальной и политической жизни страны. В искусствах царь видел, прежде всего, важное подспорье научному и техническому прогрессу, поэтому и хлопотал об их обновлении. Реформы Петра I охватили и образование, и организацию науки, и книгоиздательское дело, печать, архитектуру, градостроительство, и даже одежду и развлечения. Переход от средневекового мировоззрения к рациональному, светскому — наиболее характерная черта этих реформ.
Культура петровского времени отмечалась деловитостью, но скучной ее не назовешь. Петр начал свои преобразования с внешнего вида. Немцы брили лицо, русские, напротив, отращивали бороду: гордились и так дорожили ею, что брить считали смертным грехом. Патриарх Адриан, современник Петра, приравнивал безбородых людей котам, псам и обезьянам. Зная, что противодействовать такому вековому убеждению народа трудно, Петр шутя повел это дело. На другой день по возвращении его из-за границы в Преображенском дворе, он приветствовал придворных, многих обнимал, целовал, рассказывал о своем путешествии, а в это время то одному, то другому ножницами обрезал бороду. Шок испытали самые влиятельные в то время лица — сначала генералиссимус Шеин, потом князь Рамодановский, и другие. Через пять дней на пиру у Шеина, где собралось множество гостей без бород и с бородами, царь ласково разговаривал со всеми, жаловал по старому обычаю из собственных рук яблоками, шутил, смеялся; а в это время царский шут подходил с ножницами к тому или другому и мигом обрезывал бороды, при громком хохоте пирующих. Но нельзя остричь бороды всем, а упрямых было много; и потому установили бородовую пошлину купцам в 100, дворянам и чиновникам в 60, остальным горожанам в 30 рублей в год; а с крестьян брали за бороду по одной копейке при въезде в город или при выезде из него; только духовенству дозволено было оставаться с бородою. Была выбита специальная металлическая бляха, заменявшая квитанцию, которую носили на шее. На ее лицевой стороне просматривалось изображение усов и бороды и текст «Деньги взяты».
Со старинною русскою одеждою он поступил так, как и с бородою: сначала шутя обрезал на пирах длинные двухаршинные рукава, а потом строгим указом запретил употребление ферязей (длинного платья без перехвата и воротника, с длинными рукавами), охабней (длинной одежды с прорехами под рукавами и с откидными воротниками), треухов (шапок о трех лопастях), телогрей, заменив их одеждою немецкою или венгерскою. Сохранившиеся до нашего времени поговорки «Работать спустя рукава» и «Работать, засучив рукава» как нельзя лучше характеризуют допетровскую боярскую одежду — рукава ведь достигали пола, и хорошо выполнить любую работу, даже пообедать, не засучив рукава, было невозможно. В ней неловко было лазить на мачты кораблей, рубить топором, маршировать; да и роскошное оформление ее, в золоте, жемчуге, царь считал излишним: а главное, в такой одежде народ продолжал бы отличаться от иностранцев, с которыми ему нужно было сблизиться и сдружиться.
С образованием народа не так легко было сладить, как с бородами и ферязями. А ведь без знаний и умений претворить эти знания на практике нельзя ни выиграть войну, ни построить мануфактуру и руководить производством, ни соорудить крепость или корабль, ни успешно выполнять роль колесика в часовом механизме, под которым подразумевалась вся иерархия вновь созданных учреждений. Отсюда забота правительства о распространении просвещения.
Как хотелось Петру сразу ввести науку в свой народ, но вдруг ей не овладеешь, не заведешь столько училищ, и средств денежных не хватит, а людей ученых откуда наберешь? И потому он начал с учреждения таких училищ, которые наиболее необходимы в военном отношении, основал навигационную школу, для которой ученые были вызваны из Англии. Штаты навигационной школы предусматривали обучение в ней 500 учащихся. В морской академии обучалось 300 человек, в инженерной школе 100—150 недорослей, несколько десятков человек овладевали медициной в специальном медицинском училище. Для нужд дипломатической службы при Посольском приказе была открыта школа для обучения иностранным языкам. Сложное горнозаводское производство требовало квалифицированных работников и инженеров. В 1716 г. основана горная школа при Олонецких заводах, а 5 лет спустя — при Уральских заводах. В школах обучались дети мастеровых, они изучали помимо общеобразовательных дисциплин также и горное дело.
Созданная сеть учебных заведений позволила освободить от иностранцев офицерский корпус. Их число в полках не должно было превышать 1/3 офицеров. Через 3 года службы иностранцы подвергались экзаменам, и все не выдержавшие его увольнялись. В итоге в 20-х годах 9/10 офицеров армии были русские.
В области просвещения, таким образом, прослеживаются два новшества. Одно из них, основное, в том, что сеть школ во много раз расширилась. За первую четверть XVIII в. в России было 8 типов школ, готовивших специалистов различного профиля, было положено начало профессиональным учебным заведениям. Другая особенность просвещения состояла в том, что оно приобрело светский характер. Из учебных программ исключились богословские и схоластичные предметы, присущие учебным заведениям средневековья. Знание таких предметов нисколько не повышало профессиональной подготовки.
Перечисленными учебными заведениями, действовавшими в старой и новой столицах, сеть школ не ограничивалась. В крупных городах существовали епархиальные школы. В них в обязательном порядке обучались дети священнослужителей — вакантные должности в церкви могли замещать грамотные дети священников, дьяконов, пономарей. Дети провинциальных дворян и чиновников обучались в цифирных и гарнизонных школах. В последних контингент учащихся пополнялся солдатскими детьми. Помимо арифметики и письма в гарнизонных школах учили пению и игре на музыкальных инструментах. Ученик приобретал здесь навыки, используемые затем в полковых оркестрах.
Расширение сети школ и профессиональных учебных заведений вызвало поток учебной литературы. Появились учебники по разнообразным отраслям знаний: механике, геометрии, астрономии, фортификации, навигации... Многие из этих книг переводились и печатались в типографиях Амстердама и Копенгагена белорусским издателем Ильей Капиевичем. Была составлена карта западного побережья Каспийского моря, коренным образом изменившая представление западноевропейских ученых о его береговой линии. Именно за эту карту Французская академия наук избрала Петра своим членом.
Царь широко внедрил и практику обучения «недорослей» за границей, и сам лично экзаменовал возвратившихся с учения. Это хорошо показано в фильмах «Как царь Петр арапа женил» и «Табачный капитан». Чтобы дворянам было неповадно уклоняться от учебы и службы, был принят Указ о единонаследии. Дворянин, как написано в Указе, обязан служить «для пользы государства». С этой целью вводился порядок наследования недвижимых имений, целиком передаваемых только одному сыну. Остальные сыновья, оказавшись без поместий и, следовательно, без средств к существованию, должны были сами «хлеба своего искать службою, учением, торгами и прочим». Указ о единонаследии подкрепляли другие акты, преследовавшие ту же цель. Один из них запрещал жениться дворянским недорослям, не овладевшим элементами цифири и геометрии. Другой не разрешал производить в офицеры дворян, которые не служили рядовыми в гвардейских полках. Третьим позволялось приобретать имения только по истечении 7 лет на военной, или 10 лет на гражданской службе, или после 15 лет занятий торговлей. Тем, кто нигде не служил и не торговал, запрещалось покупать деревни, «даже до смерти».
Однако при преемниках Петра дворяне постепенно освобождались от обязанностей, которые наложил на них Петр. Систематический натиск сословных дворянских интересов на «государственный интерес» при Екатерине II завершился знаменитыми манифестами «матушки-государыни» «О даровании вольности российскому дворянству» и «Жалованная грамота дворянству», превратившими дворян в паразитирующее сословие. Именно в новых условиях, когда дворянские недоросли были освобождены от обязанности служить и учиться, появился персонаж комедии Фонвизина — Митрофанушка, с его крылатой фразой «Не хочу учиться, хочу жениться».
Чтобы русские люди знали, что делается на свете, Петр повелел издавать газеты и сам редактировал первые номера «Ведомостей»; при нем же построен был в Москве деревянный театр.
В конце 1718 года население столицы было извещено о введении ассамблеи. Это удивительное для того времени нововведение. Оно не имело традиций, целиком являясь порождением преобразований. Ассамблея, разъяснял царь в Указе,— слово французское, оно значит собравшихся вместе людей для своего увеселения или для рассуждения и разговоров дружеских. На ассамблеи приглашалось избранное общество, вместе с женщинами туда должны были являться высшие офицеры, вельможи, чиновники, корабельные мастера, богатые купцы и ученые. Начинались они в 4-5 часов дня и продолжались до 10 часов вечера. Хозяева, к которым съезжались гости на ассамблеи, должны были предоставлять им помещение, а также легкое угощение: сладости, табак и трубки, напитки для утоления жажды. Специальные столики выставлялись для игр в шашки и шахматы, в которые Петр любил играть, и играл превосходно. Ассамблея — место непринужденных встреч, где верхи общества проходили школу светского воспитания. Каждый мог проводить время так, чтобы получить удовольствие: одних интересовали танцы, и они кружились парами, другие вели оживленную беседу, делились новостями, третьи напряженно размышляли за шашечными или шахматными столиками над очередным ходом. Четвертые отводили себе пассивную роль зрителей или слушателей. Такой ассамблея представлялась царю, такой он ее хотел видеть.
Непринужденность и веселье, умение вести светские разговоры, и, наконец, танцевать были достигнуты далеко не сразу. На первых балах петровского времени царила удручающая скука, над гостями нависала угроза вызвать каким-либо поступком раздражение царя. Танцевали, словно отбывали неприятнейшую повинность, беседы тоже не получались. Чаще всего ассамблеи устраивались в зимние месяцы, реже летом. Периодичности никакой не существовало. И все же ассамблеи открывали новую форму общения людей. А главное их значение в том, что они положили конец затворнической жизни женщин, которые до этого не могли не только участвовать в общественной жизни семьи или страны, но даже присутствовать на каких либо мероприятиях. Петр приказал в обязательном порядке приглашать женщин вместе с мужчинами на обеды и вечера, а до заключения брака быть обручению за 6 недель, чтоб молодые могли познакомиться друг с другом и чтоб браки совершались с согласия детей, без произвола родителей. Кстати, женщины тоже обязаны были носить одежду по европейской моде.
Запрещалось также подписываться уменьшительными именами, падать перед царем на колени, зимою снимать шапки перед дворцом. Умению расточать улыбки и быть предупредительными отпрыски вельмож, высших чиновников и офицеров обучались не только в ассамблеях и в учебных заведениях, где учащиеся овладевали фехтованием, танцами, красноречием, но и штудируя специальные наставления. Однако из них под маловразумительным названием «Юности честное зерцало, или показание к житейскому обхождению» пользовалось особенно широкой популярностью среди столичного населения. При Петре оно печаталось трижды, что свидетельствует об огромном спросе на него.
«Юности честное зерцало» излагало правила поведения молодых людей в семье, в гостях, в общественных местах и на службе, внушало юношам скромность, трудолюбие, послушание, учтивость и благоразумие. На страницах сочинения можно прочесть следующие советы: «отца и матерь в великой чести содержать», «у родителей речей перебивать не надлежит и ниже прекословить», «не будь празден, от лени разум затмится, а тело становится дряхлым и тучным». Любопытны рекомендации о поведении в общественных местах и за столом. Здесь предусмотрены все мелочи, начиная от походки и осанки молодого человека до умения принимать еду: «Никто не имеет повеся голову и потупя глаза вниз по улице ходить, или на людей косо взглядывать, но прямо и не согнувшись ступать», «Руки твои да не лежат долго на тарелке, ногами везде не мотай когда тебе пить, не утирай (рта) губ рукою, но полотенцем, и не пни, пока еще пищи не проглотил. Не облизывай перстов и не грызи костей, но обрежь ножом. Зубов ножом не чисти, но зубочисткою, и одною рукою прикрой рот, когда зубы чистит, хлеба приложа к грудям не режь. Ешь, что пред гобою лежит, а инде не хватай. Над ествою не чавкай как свинья и головы не чеши, не проглотя куска не говори». Последние страницы книги посвящены девицам. Если юноша должен был обладать тремя добродетелями — «смирен, приветлив и учтив», то девице надлежало иметь значительно больше: смирение, верность, чистоплотность. У девиц ценилось умение краснеть, что являлось признаком нравственной чистоты.
Все важнейшие явления и события эпохи нашли отражение в литературных произведениях той поры: народных песнях, былинах, сказках, повестях. В дворянской и купеческой среде возникли произведения, герои которых совершают поступки, порожденные преобразованиями: они овладевают науками, светскими манерами, ведут торговлю с западноевропейскими купцами.
Для новой жизни, для утверждения новых порядков и обычаев нужно было новое искусство. Как и во всем, приходилось переучивать старых мастеров или искать других. Старые русские архитекторы умели строить пока только церкви и боярские сводчатые палаты, а Петру нужны были большие залы для ассамблей, праздников, балов и пиршеств, с колоннами на европейский манер. Русские граверы умели делать иллюстрации к церковным книгам, а нужны были виды строящегося Петербурга, гравюры к учебникам архитектуры, морского и артиллерийского дела. Русские живописцы писали только иконы, а нужны были и торжественные батальные полотна, портреты царя и его приближенных.
XVIII век не случайно называют временем портрета. Этот жанр живописи играл огромную роль в познании эпохи. В беседах о Русском музее, посвященных портрету века Просвещения, директор музея Гусев отмечает, «что одни портреты говорят о личности конкретного человека, другие о личности общества, в котором эта личность формируется и действует. Таковы парадные портреты, говорящие о стиле жизни. Общественная необходимость появления портрета стимулировала развитие этого жанра в русском искусстве». И как это водится, не обошлось без императорского указа. Петр «приписал по 100 рублей брать за каждый Их Величества поясной портрет и всем знатным особам повелел иметь государевы портреты». Появилась установка, появился спрос, появился рынок, появились заказчики — новый потребитель. Традиция, которая хорошо прослеживается и в наши дни. Заказчики допетровской Руси привыкли видеть у себя в красном углу только иконы. Современники Петра начали задумываться о помещении изображений не только императора, но и предков, главы рода, а там и супруги и детей. Так началось развитие жанра.
К сожалению, Петр не дожил до его расцвета. Да и портретов его сохранилось мало. Ему было не до того, чтобы специально позировать, но тем ценнее нам его изображения и сведения об их авторах. Кто же они? Вначале из Европы приглашали мастеров искусств, среди которых особо надо отметить приехавшего в Россию в 1716 г. скульптора Карло Бартоломео Растрелли. Растрелли лучше других своих собратьев знал Петра. Он неоднократно встречался с ним, снимал с живого императора маску, которую впоследствии использовал в скульптурном портрете. Он отлил бюст императора и создал первую в России восковую фигуру, экспонирующуюся в Эрмитаже. Хорошо понимая, что в станковой скульптуре невозможно выразить многогранность и величие Петра, мастер обратился к монументу. Конная статуя, созданная им в 1744 г., итог многолетней и разнообразной работы. Первоначально эскиз памятника был исполнен скульптором в 1716—1720 гг. по распоряжению царя. Существовало две модели. Один из эскизов представлял собой пешего Петра и предназначался для памятника на Васильевском острове, второй — на коне — для установки на лугу перед домом императора в Летнем саду.
Большой и кропотливый труд затянулся на долгие годы. Даже после смерти Петра, когда в придворных кругах интерес к петровским преобразованиям был если не потерян, то значительно ослабел, Растрелли не оставлял свой любимой работы, не расставался с идеей создать монумент преобразователю России, любовь и уважение к которому он сохранил до конца дней. Конная статуя была разработана в натуральную величину, переведена в гипс и, таким образом, оказалась полностью подготовленной к отливке. Только смерть скульптора в 1744 г. помешала ему довести до конца замысел. Начатую работу завершили его сын архитектор Варфоломей Растрелли и «штукатурного дела мастер» Александр Мартелли.
Судьба памятника необычна. Отлитый монумент был вскоре забыт. Намерения установить его не было. Грозный император на мощном коне продолжал оставаться в литейном амбаре. Автора не было в живых, шли годы, менялись не только художественные вкусы, но и отношение к личности Петра, его истинной роли в судьбе России, и памятник, задуманный Растрелли, выглядел во многих отношениях архаичным. Век Просвещения при Екатерине II не мог принять такую ограниченность его трактовки. Требовалось новое, более глубокое и современное решение монумента. Поэтому в Петербург пригласили Фальконе, создавшего знаменитый «Медный всадник». Уже после смерти Екатерины II новый император Павел I, ненавидевший матушку, так долго не допускавшую его к власти, и делавший все наперекор ей, не пожелал жить в Зимнем дворце, поселился в специально построенном Михайловском замке и приказал установить растреллиевского Петра перед фасадом здания, где он сейчас и стоит.
Петр не только приглашал талантливых иностранцев в Россию, но и способных к «персонных дел мастерству» русских недорослей посылал для обучения в другие страны. И очень гордился их успехами. Об одном их них, портретисте Иване Никитиче Никитине, он писал жене в Данциг: «Попроси короля, чтоб велел свою персону ему списать... дабы знали, что есть и из нашего народа добрые мастера». Никитин действительно был «добрым мастером». С портретов, которые он написал, смотрят сильные, резко очерченные лица царя и «птенцов гнезда Петрова». Вот Гаврила Головкин — бедный дворянин, служивший при дворе Наталии Нарышкиной (матери царя), совсем молодым попадает к Петру. Объездив с ним всю Европу, он становится видным дипломатом, приобретает титул графа, должность канцлера. Влиятельный сановник с европейскими манерами. Таким изображен он Никитиным. Откуда-то из темноты выдвигается вперед его длинное лицо, суженное свисающими локонами парика. Чуть мерцают в полутьме на красноватом кафтане драгоценные орденские знаки. Но не ордена, не эффектный жест полководца — обычные тогда средства возвеличить — делают лицо Головкина значительным. Художник изобразил канцлера в упор, прямо и остро глядящим в глаза зрителю, и он смотрит на нас как на противников в словесном поединке зоркими глазами дипломата.
Однако интерес для нас представляет и трактовка художником личности самого Петра. Их несколько. Портрет из коллекции Русского музея. Никитин показал правителя страны, человека сложной внутренней ориентации, в состоянии глубокого раздумья. Портрет лишен черт парадности. Для Никитина Петр прежде всего живой и близкий человек, активная творческая натура. Это полотно отличается глубиной правды и высокими живописными достоинствами.
Сентябрь 1714 г., столица торжественно встречает победителей Гангутского сражения... Никитин — уже придворный живописец — создает «Портрет Петра на фоне сражения». Новоиспеченный вице-адмирал изображен в латах, красной мантии, подбитой горностаем, с жезлом в руке. За фигурой Петра корабельная пушка, а справа видны две галеры и 5 кораблей с зарифленными парусами и розовыми вымпелами. Несмотря на то, что в композиции главный акцент ставится на образ царя-триумфатора, сцене Гангутского сражения отдается значительное внимание. И здесь художник подчеркивает волю и активность, буйный нрав и сильный характер Петра Великого, полководца, отличавшегося личным мужеством и гибким умом. Картина с пафосом передает страстное увлечение царя морем, его ликование по поводу морских побед.
И еще один портрет преобразователя, написанный Никитиным, из фондов Русского музея — «Петр на смертном ложе». Это редкое изображение умершего человека, в котором так явно чувствуется личное ощущение художника. Портрет очень драматичен. Но какая живая живопись в портрете усопшего императора... Художник понимает, что со смертью Петра многое завершилось в русской действительности, в том числе и в его судьбе. Он словно предвидит собственную трагедию. Спустя 7 лет, в 1732 году, его арестуют по делу Феофана Прокоповича. Просидев 5 лет в Петропавловской крепости, он после наказания плетьми отправится в Сибирь. Освободят его только после восшествия на престол дочери Петра — Елизаветы Петровны. Но, не доезжая Москвы, больной художник умрет.
Таким образом, то, что происходило в России в правление Петра, было похоже на Ренессанс: «обмирщение», тяга к союзу искусства с наукой, к рациональному, целесообразности, интерес к личности человека. И многие преобразования проводились в любимом детище Петра, в его придуманном и воплощенным в явь Парадизе.
Источник: Кенько, Т. Реформы царя-преобразователя /Татьяна Кенько //Библиотека предлагает. – 2017. - №1. – С.87-100.